Пора золотой осени в Крыму закончилась. Небо нахмурилось, и заморосило холодными дождями. Суровый скалистый лик вершин Ай-Петри скрылся под снежной шапкой. Первые заморозки сковали в ледяных объятиях горные озера и речушки. Море все чаще штормило. Свирепый северный «степняк», налетавший из мрачных ущелий, сметал с улиц городов и поселков Южного Крыма жухлые листья, листовки оккупационной власти и пригоршнями швырял в лица редких прохожих и комендантских патрулей. Унылый осенний пейзаж изредка оживляли стаи перелетных птиц, поздно вставших на крыло.
Под стать погоде было настроение и у Ибрагима. Еще одни сутки земного ада, в котором он находился десятый месяц, подходили к концу. Кабинеты команды пустели, сотрудники потянулись в гостиницу и на ужин. Он сложил документы в сейф, когда в дверь постучали и на пороге возникла уборщица Шикина. Переминаясь с ноги на ногу, она боялась посмотреть в глаза немцу, в ее голове не укладывалось, что лощеный, надменный офицер на самом деле является советским разведчиком. Наконец Вера решилась назвать пароль. В первое мгновение Ибрагим не поверил своим ушам, а затем ринулся к девушке и заключил ее в объятия. Он снова вернулся в боевой строй военных контрразведчиков.
После того как Вера покинула кабинет, Ибрагим закрыл дверь на ключ и занялся составлением донесения в Центр: зашифровал сведения о штатной структуре ГФП 312, ее наружной команды в Старом Крыме, их кадровом составе. После ужина он поднялся к себе в комнату общежития, извлек из тайника в ножке стола старые записи, в них содержались данные, собранные за время службы в артиллерийском полку и относящиеся к системе береговой обороны Керчи, спрятал оба донесения в катушке ниток и с нетерпением ждал следующей встречи с Верой. На нее она пришла с заданием от резидента Кулатова, в нем Ибрагиму предлагалось сосредоточиться на сборе данных, раскрывающих систему обороны 17-й полевой армии вермахта и группировки румынских войск.
В течение двух следующих недель Ибрагим под предлогом обмена опытом и координации в работе с другими наружными командами ГФП 312 объехал Феодосию, Судак, Белогорск, Приморское и Кировское. Собранные в поездке материалы зашифровал и на очередной встрече вручил Вере. Следующее задание Кулатова касалось деятельности гитлеровских спецслужб: ГФП, абвергруппы 302 и их агентуры, внедренной в подполье и партизанские отряды. Выполнить его, несмотря на все усилия, Ибрагиму не удалось, к агентурной картотеке, никто, кроме Циммера и его заместителя Ланге, доступа больше никто не имел. Попытки найти следы агентов в документах, поступающих в канцелярию из других наружных команд, также ничего не дали, их имена и фамилии скрывались за кличками. Ибрагим потерял было надежду добыть эти сведения, и здесь помог случай.
3 ноября 1943 года сотрудников команды, в их числе и его, вызвали на расширенное совещание германских спецслужб, действующих на территории Восточного Крыма. После завтрака Ибрагим вместе с Циммером Ланге и вторым заместителем Вольфом выехал в Феодосию. Там к ним присоединились начальники трех других наружных команд и штабная верхушка ГФП 312 во главе с фельдполицай-комиссаром Отто Раушем.
Совещание проходило в здании контрразведки. Открыл и вел его начальник абвергруппы 302 капитан Бруно Вечорек. Вслед за ним Рауш, Циммер и другие выступающие говорили о неизбежном обострении обстановки в связи с приближающимся главным большевистским праздником — 7 Ноября. В этот день они, и не без основания, ожидали активизации деятельности советского сопротивления, особую озабоченность вызывала ситуация в Керчи, Феодосии, Старом Крыму и горных районах.
В выступлениях Вечорека и его подчиненных не звучали фамилии, но назывались клички агентов-провокаторов, внедренных в подполье и партизанские отряды. Некоторые из них сумели проникнуть не только в низовые звенья советского сопротивления в Феодосии и Старом Крыме, а и подобрались к его руководящему ядру. В заключение Вечорек призвал присутствующих выполнить возложенную на них высокую миссию — очистить тылы вермахта от бандитов.
Возвращаясь в Старый Крым, Ибрагим в пол-уха слушал разговор Циммера с Ланге и Вольфом, изредка вставлял слово и мысленно возвращался к выступлению Вечорека. Агенты абвера, внедренные в подполье Старого Крыма и партизанские отряды, представляли серьезную угрозу. До 7 ноября оставалось всего четыре дня, а до совместной операции ГФП 312 и абвергуруппы 302 и того меньше — три. Ибрагим мысленно торопил время и водителя, чтобы успеть попасть в команду до окончания рабочего дня и предупредить Веру о грозящей опасности. Ему повезло. Он успел перехватить ее на выходе из команды, и на этом везение закончилось. Вера ничем не могла помочь, связник, имевший выход на Кулатова, бесследно пропал. В поисках выхода она предложила организовать встречу с давней подругой Алиме Абденановой. В прошлом активная комсомолка, добровольцем отправившаяся на фронт, она, по мнению Веры, могла быть связана с партизанами. Оказавшись в безвыходном положении, Ибрагим согласился, оставшееся до встречи время провел как на иголках.
С трудом дождавшись, когда кабинеты команды опустели, а сотрудники отправились кто в общежитие, кто на ужин в ресторан, он переоделся, вооружился пистолетом, двумя гранатами и вышел в город. Покружив по узким улочкам и, не обнаружив слежки, Ибрагим направился к старой мельнице, прежде чем войти, забрался в развалины бывшего склада и несколько минут внимательно вслушивался в зыбкую тишину. В тихое журчание воды вплетались шелест сухой травы, писк крыс, ничто не говорило о возможной засаде.
Ибрагим бросил взгляд на часы; стрелки показывали 20.51, достал из кармана куртки пистолет, пробрался на мельницу, по щербатым ступенькам поднялся на второй этаж и затаился. Назначенное время истекло, когда со стороны реки донеслись звуки шагов. Он стремительно переместился к окну и выглянул наружу. В кустарнике мелькнули две размытые тени, через несколько секунд на первом этаже раздались шорохи. Ибрагим спустился вниз и, притаившись за выступом стены, вглядывался в тех, кто пришел.
Лунный свет, лившийся через оконные проемы и дыры в крыше, упал на лица девушек — это были Вера и Алиме. Ибрагим вышел из тени, задержал взгляд на Алиме и забыл о войне и опасности. Перед ним стояла Она, словно сошедшая с полотен бессмертных творений Рафаэля и Леонардо да Винчи, в нимбе волнистых волос это сходство казалось абсолютным. В больших миндалевидных глазах Алиме было то же величавое спокойствие, что и у знаменитой Моны Лизы Леонардо да Винчи. Оно же проявлялась и в ее движениях, неторопливых, уверенных и исполненных необыкновенной женственности. На вид ей было не больше двадцати, а за спиной уже были почти полгода службы в военной разведке. И не просто в разведке, все это время она — резидент «Софие» из разведотдела Отдельной Приморской армии, руководила сетью советских агентов на территории Восточного Крыма.
Опытный конспиратор, Алиме не стала задавать лишних вопросов Ибрагиму и предложила сразу перейти к делу. Он согласился, сообщил о совещании сотрудников абвера и ГФП, принятом на нем плане операции против подпольщиков и партизан Восточного Крыма, назвал прозвучавшие клички агентов и предположил, где они могут проживать. Давно уже стихли шаги отважных разведчиц, а он все еще ощущал на своей ладони трепетное прикосновение руки Алиме, и в его душе наперекор войне с ее ужасами и страданиями рождалось глубокое чувство.
В тот и последующий дни Ибрагим с нарастающей тревогой ожидал наступления роковой даты. Ранним утром 6 ноября Старый Крым был полностью блокирован армейскими частями, в полдень начались повальные обыски, проверке подвергались все от мала до велика. Одновременно айнзацгруппы, зондеркоманды и карательные отряды из числа местных коллаборационистов приступили к прочесыванию лестных массивов, прилегающих к городу. Вечером на центральную площадь было согнано все население, и на его глазах было казнено семь человек.
8 ноября волна террора пошла на спад, после обеда в команду вернулось большинство ее сотрудников. В разговорах с ними Ибрагим пытался выяснить судьбу Кулатова, Алиме и их боевых товарищей, но так ничего не узнал. Ситуация прояснилась после того, как в штаб подъехали Циммер, Ланге и Вольф. За ужином Ибрагим наконец узнал о результатах операции, они оказались провальными. Руководители партизан и подполья успели вывести из-под удара большинство своих бойцов. В лесах на месте партизанских баз гитлеровцев ждали засады и мины-ловушки. Потерпев неудачу, они вымещали злобу на двух десятках подпольщиков, арестованных в Старом Крыме, Феодосии и Судаке, среди них не было ни Алиме, ни Кулатова. Ибрагим наконец смог вздохнуть с облегчением.
Шло время. На его немой вопрос Вера только разводила руками. Ибрагим не находил себе места и при одной только мысли о гибели Кулатова и отважной девушки с лицом мадонны его сердце сжимала щемящая боль. Он решил больше не ждать, а действовать на свой страх и риск — устанавливать связь с партизанами. День подходил к концу, когда в кабинет вошла Вера. Ее лицо и выражение глаз сказали Ибрагиму больше всяких слов. Крохотная записка, спрятанная в катушке ниток, стала для него самым дорогим подарком. В нем Кулатов писал:
На выполнение этого задания Ибрагиму понадобилось почти три недели, следующее он получил только во второй половине января 1944 года. Задержка была вызвана непрекращающимися карательными операциями гитлеровцев против партизан. После того как в горах выпали обильные снегопады, каратели вынуждены были вывести войска и сосредоточиться на защите транспортных коммуникаций и укреплении линии обороны на севере Крыма. На этом флаге фронта подобно дамоклову мечу над группировкой немецко-румынских войск нависали войска Красной армии, она готовилась к решающему штурму.
Воздух близкой свободы кружил головы подпольщикам и партизанам. Они посчитали, что переиграли Циммера и не учли опасности, исходившей от капитана Вечорека. После неудачной ноябрьской операции он с удвоенной энергией принялся восстанавливать свое пошатнувшееся реноме в глазах начальства и коллег-соперников из ГФП 312. Не надеясь больше на агентов-провокаторов, Вечорек добился от командования 17-й полевой армии вермахта, чтобы в его распоряжение выделили дополнительные радиопеленгационные станции. Получив их и замаскировав под санитарные машины, он продолжил охоту на радистов советских резидентур.
20 февраля на карте Вечорека красная петля-удавка захлестнула село Джермай-Кашик. В этот район по его приказу скрытно перебросили две зондеркоманды, и, чтобы не допустить утечки информации, они были укомплектованы только немцами. Разведчики группы Абденановой об этом не подозревали и продолжали свою работу. Ничего не подозревал о нависшей над ними опасности и Ибрагим, он находился в командировке в Севастополе.