В головной места заняли Берия с Саркисовым. Селивановский сам не свой сел вместе с охраной в машину сопровождения. Он не слышал и не видел, как створки металлических массивных ворот откатились в стороны, как ЗИС-101, описав полукруг по площади Дзержинского, устремился в сторону Кунцево, на «Ближнюю дачу».
Она была построенная в 1933–1934 годах по проекту архитектора Мирона Мержанова и не отличалась ни роскошью, ни изысканностью форм. Одноэтажное приземистое здание, словно вросло в землю и терялось в глубине сада, густо засаженного яблонями и вишнями. Из семи комнат Сталин большую часть времени проводил в кабинете и в западной террасе. Обстановка в них была почти спартанская: письменный стол, кресло и небольшие диваны, на которых он зачастую спал.
С первых дней войны Сталин предпочитал работать и жить не в Кремле, а на «Ближней даче». Здесь, вдали от мирской суеты и людских страстей, где не так был слышен вой сирен воздушной тревоги и разрывы авиабомб, он мог сосредоточиться над изучением докладов об обстановке на фронте, поступающих из Генерального штаба и НКВД.
Очередной день Сталина мало чем отличался от предыдущего. После завтрака он совершил небольшую прогулку по саду, возвратился в кабинет, обратился к шифровке Селивановского и задержал внимание на втором ее абзаце.
«Сталинград?!.. Сталинград?!.. Устоит ли?.. Или… — об этом Вождь не хотел даже думать. При одной только мысли, что под Сталинградом могло произойти непоправимое, сердце бухнуло и провалилось куда-то вниз, через мгновение в груди поднялась волна гнева. — Мерзавец Геббельс уже трубит на весь мир о победе. Черта с два у вас выйдет! Москва вам оказалась не по зубам! А под Сталинградом вы их обломаете!..
Под Москвой был Жуков. Под Сталинградом — Гордов. …Гордов? Ты докладываешь, что удержишь фронт. Так ли это на самом деле?» — сомнения охватили Сталина.
Их усиливала шифровка Селивановского.
«Так кто из вас врет? Кто? — задавался вопросом Сталин. — Селивановский?.. Почему ты не доложил как положено Абакумову?.. Почему не доложил Лаврентию?.. Почему обратился ко мне?.. Почему?.. Сдали нервы, и ты запаниковал?»
Сталин снова обратился к справке-характеристике на Селивановского, подготовленной заведующим Особым сектором ЦК ВКП(б) Поскребышевым. Девятнадцать лет его службы в органах госбезопасности говорили сами за себя. Но не это привлекло внимание Сталина.
«…Три месяца назад ты, Селивановский, оказался одним из немногих, кто предупреждал об опасности нашего наступления на Харьков. Тебя не услышали. Может, и на этот раз ты прав? Значит…» — размышлял Сталин.
Ход его мыслей нарушил гул автомобилей. Он бросил взгляд за окно. На стоянку заехали два автомобиля, из них вышли трое: Берия, Саркисов и Селивановский. Встретил их начальник личной охраны Сталина Николай Власик. Поздоровавшись, задержал взгляд на Селивановском; история с его шифровкой наделала немало шума, и он не удержался от того, чтобы пожать ему руку. Берия нахмурился, ничего не сказал, первым вошел в холл, осмотрел себя в зеркале и остался доволен. Селивановскому было не до того, он нервно переступал с ноги на ногу. Власик ободряющим взглядом поддержал его, открыл дверь кабинета и пригласил:
— Проходите, товарищи, товарищ Сталин ждет вас.
Первым в кабинет уверенной походкой вошел Берия, за ним последовал Селивановский и остановился у порога. Он не слышал, как за его спиной захлопнулась дверь, он видел только Его, ставшего для миллионов советских граждан земным Богом.
Сталин стоял у окна, на шум шагов обернулся, прошелся взглядом по Берии, задержал на отчаянно дерзком особисте и затем поздоровался:
— Здравствуй, товарищ Селивановский.
— Здравствуете, товарищ Сталин, — внезапно севшим голосом произнес Селивановский.
— Вы сегодня прибыли в Москву?
— Три часа назад, товарищ Сталин.
— Из Сталинграда?