– Гус, вернись! – прошипела Роуз. Белый кот целеустремленно пошел через зал, и как ни странно, пьяные танцующие умудрялись не затоптать его. Гус не вернулся, и Роуз, застонав от страха, последовала за ним. Кошачьи чары на нее не распространялись: на ее ногу чуть не наступил очень толстый мужчина в жутковатой белой маске с нарисованными слезами, а затем кто-то лягнул ее.

Очевидно, Госсамер заметил их приближение. На секунду музыка ускорилась, и вдруг люди вокруг Роуз принялись кланяться ей и делать реверансы, пока Госсамер спешно уводил свою даму к ее компаньонке.

Гус бросился вдогонку, огибая танцующих, Госсамер направился к выходу, а Роуз и Билл побежали ему наперерез, спотыкаясь и постоянно извиняясь.

– Почему он убегает? – пропыхтел на ходу Билл. – Почему просто не раздавит нас своей маской?

Роуз покачала головой, не сбавляя шага и тяжело дыша:

– Наверное… не может. До церемонии. Впервые… надел. Сил… не хватает. – Она не добавила, что Госсамер, возможно, боится Гуса, не хотела произносить это вслух. В разноцветных глазах кота горел огонь; он был готов разорвать Госсамера на части.

– Не выпускайте его из виду! – скомандовал Гус через плечо, но это оказалось непростой задачей: они выбежали из дворца в темную, безлунную ночь, где лишь огромные факелы на стенах рассеивали мрак. В пляшущих кругах оранжевого света скакали странные лица, и Роуз увидела, что улицу заполонили танцующие. Их потертые костюмы лишь отдаленно напоминали атлас и бархат внутри дворца, а на масках не было драгоценных камней, но танцевали они неистово. Из дворца доносилось слабое эхо музыки, тут и там кто-нибудь играл на флейте или на скрипке, но многие из кружащихся фигур, казалось, танцевали под настойчивый плеск воды канала или под музыку, слышную только им самим.

– Так не пойдет. Ни зги не видно. – Билл вскарабкался на постамент статуи, снял со стены пропитанный смолой факел и спрыгнул, подняв его высоко над головой.

Госсамер уже продрался сквозь толпу, оставив позади танцующих, которые недоумевали, что же случилось. Гус устремился вслед за ним, а Роуз взяла Билла за руку, и они ринулись в погоню. Пламя факела колыхалось на ночном ветру и выхватывало из темноты удивленные лица ангелов, когда свет падал на мозаики на стенах собора.

– Он повернул назад – хочет затеряться в толпе и вернуться во дворец. – Гус поднял на них глаза, в которых мерцал плутовской огонек. – Если не дадим ему вернуться, он пропустит церемонию. Смотрите, вон! Он нас увидел. Опять бежит к каналу!

Гус запрыгнул Роуз на руки, вглядываясь в даль.

– Да. Он в той гондоле. Плохо видно, но должно быть, они плывут к его кораблю. – Его глаза заблестели. – Отлично, отлично, мы прогнали его от дворца.

– Но как мы его догоним? – Билл огляделся. У резных сине-золотых столбов были пришвартованы сотни гондол и других судов. Но у них не было денег.

Гус спрыгнул на землю, посмотрел на них, и Роуз готова была поклясться, что он улыбается. Затем его глаза увеличились, темные круги вокруг них стали еще темнее, а усы замерцали. Он придал себе жалобный вид и как-то оказался на пару килограммов стройнее.

– Да уж, – нехотя проговорил Билл. – Дьявольское отродье, вот ты кто, миссис Джонс всегда говорила. Ох, да не смотри ты на меня так!

Гус усмехнулся и целеустремленно зашагал вдоль кромки воды в поисках жертвы.

Он прошел по деревянному причалу и умоляюще мяукнул юному гондольеру, на вид не старше Роуз и Билла, который сидел на корме своей гондолы и жевал кусок хлеба с ветчиной. Прячась в тени, Роуз пожалела мальчика, дрожавшего в своей черно-золотой ливрее. С лагуны дул пронизывающе холодный ветер.

Заметив Гуса, мальчик рассмеялся и протянул кусочек хлеба с ветчиной. Гус аккуратно взял его в зубы и замурлыкал, а затем запрыгнул мальчику на колени и легонько прикоснулся усами к худому смуглому лицу. Мальчик вздрогнул и недоуменно провел рукой по щеке.

– Он сделает все, что прикажут, – негромко сказал Гус.

– Вот только он не поймет, что мы говорим! – заметил Билл.