Этот «молодой ученый» с фотографии, запечатлевшей его в те далекие годы, и по сию пору смотрит на посетителей со стенда местного музея города Ново-Уральска, в который переименован ранее безымянный объект, где воспроизводится история создания и жизнедеятельности одного из важнейших объектов атомного проекта.

В 2009 году Ю.М. Каган получил премию Демидовых, и мы поехали в Екатеринбург (бывший Свердловск) для ее получения. Город производит благоприятное впечатление своей чистотой, благоустроенностью, бережным отношением к прошлому, что, однако, не мешает развитию современного мегаполиса с высотными зданиями и широкими проспектами. К сожалению, возведенный на месте снесенного дома Ипатьева, где был расстрелян вместе со своей семьей и домочадцами Николай II, громоздкий храм, отдает чем-то казенным и не располагает к сосредоточенности и раздумьям по поводу кровавых, позорных страниц нашей истории, навсегда связанных, как это ни печально, с историей этого прекрасного города.

Особой гордостью здесь является оперный театр и университет.

В оперном театре идет замечательно поставленный музыкальный спектакль «Царская невеста», получивший многочисленные призы и поражающий не только исключительными вокальными партиями, но также и оркестровым сопровождением. В городе создан великолепный музыкальный ансамбль. С какой удивительной грацией камерный скрипичный оркестр Екатеринбургской филармонии исполнил музыкальные подношения лауреатам Демидовской премии на церемонии вручения, проходившей в парадной резиденции губернатора!

После лекций, прочитанных каждым из лауреатов в актовом зале Екатеринбургского университета, я долго еще сидела в буфете – прислушивалась к топоту ног по коридору, обрывкам оживленных разговоров, приглядывалась к молодежной толпе. Казалось, все было так же, как раньше, в мои студенческие годы. Но все-таки все было другим – пластика, лица, свободный дух общения. Аромат натурального кофе нисколько не напоминал прежние запахи общепита, царившие, бывало, в университетской столовой. Настали другие времена, пришло другое поколение людей.

По настоянию двух выдающихся деятелей эпохи создания атомной бомбы в СССР И.В. Курчатова и И.К. Кикоина в 1956 году Ю. Каган был переведен на работу в Москву, в Институт атомной энергии, где продолжает трудиться по сей день. Его кровная связь с объектом не прерывалась и после переезда в Москву, и свою докторскую диссертацию он ездил защищать в ту пору еще засекреченный Свердловск-44, поскольку она была написана на материале закрытой тематики, связанной с проблемой разделения урана.

Вернувшись из Свердловска-44, имевшего шутливое название «город Сингапур», мой муж сказал мне с облегченным вздохом:

– Ну все, с секретными делами покончено! Теперь можно переключиться на фундаментальную науку!

Так он стал заниматься физикой как открытой наукой, еще раз начав все сначала, однако дальнейшее происходило уже на мирной почве, в Москве.

Мы поженились с Юрой в 1958 году, а в 1961 родился наш сын Максим – сначала это был просто замечательный ребенок, в школе он получал грамоты на олимпиадах по английскому языку, истории, физике и математике. Так что вначале мы не знали, какое направление он выберет для себя. Некоторые вполне авторитетные люди из нашего окружения считали, что у него склад ума прирожденного историка, и просили Юру не тянуть его насильственно в точные науки. Мне кажется, он его и не тянул, однако атмосфера нашего дома все же повлияла на его выбор, и Максим стал физиком, как и Каган-старший.

Долгое время наш сын был душой общества, и у нас на кухне постоянно собиралась шумная компания молодых людей и девушек, однако о женитьбе речь не шла до тех самых пор, пока он не встретил свою будущую жену Таню. Вскоре у них родился сын Саша – это наш любимый внук.

После окончания МИФИ Максим был принят на работу в теоротдел Института физпроблем им. П. Капицы, где продолжает по сию пору трудиться в качестве ведущего научного сотрудника. Максим очень рано защитил кандидатскую диссертацию, сейчас он доктор физ.-мат. наук, профессор и член-корреспондент РАН.

Дружба с Даниным, несмотря на большую разницу в возрасте, длилась у Ю. Кагана до тех пор, пока Даниила Семеновича не стало. Часто по четвергам, после еженедельной лекции в МИФИ, Юра заворачивал к Даниным в писательский дом, на Аэропортовскую, куда они переехали, и там без всяких жен они целый вечер общались. Данин жарил голодному Юре яичницу, поил его чаем, и они до полуночи обсуждали все на свете. Это были для них святые часы, и они старались их по мере сил не пропускать.

Итак, сделав отступление длиною, что называется, в целую жизнь, возвращаюсь к своему отцу.

Его между тем ждал еще один всплеск успеха. И связан он был именно с романом «Крутые горы». С ним произошла история, аналогичная той, которая случилась ровно двадцать лет тому назад, когда к нему обратился В. Немирович-Данченко и предложил написать пьесу по роману «Одиночество». Тогда была создана пьеса «Земля» и поставлена во МХАТе. На этот раз выдающийся режиссер Ю. Завадский предложил отцу сделать инсценировку по роману «Крутые горы» для постановки в Театре им. Моссовета, которым он руководил. В тесном содружестве с театром была написана пьеса «Дали неоглядные». В создании спектакля принимали участие выдающиеся мастера искусства того времени – музыку к нему писал А. Мурадели, декорации – А. Васильев. Роль Анны Павловны Ракитиной исполняла блистательная В. Марецкая, с воодушевлением играя передовую женщину, которой партия доверила вытащить из глубокой ямы беспросветной нужды колхозное хозяйство во вверенном ей районе. Текст от автора читал незабываемый Р. Плятт. Со своей благодушной и несколько лукавой улыбкой он убеждал зрителей, что все не так уж плохо в деревне, нечего паниковать. Тем, кто видел спектакль, никогда не забыть интонаций неповторимого голоса великого артиста, то ироничных, то проникновенных, то сердито-ворчливых. Этот его задушевно-доверительный комментарий создавал особую атмосферу спектакля, придавая ему дополнительный шарм.

И публика шла в театр – может быть, почерпнуть оптимизм, может быть, просто немного посмеяться, поскольку в спектакле было много комических ситуаций, деревенского юмора.

Премьера состоялась 4 ноября 1957 года, в театре был аншлаг. И снова фамилия Н. Вирты замелькала в газетах и журналах, и снова афиши, афиши, афиши...

Через три года в том же Театре им. Моссовета Ю. Завадский ставит другую пьесу Н. Вирты – «Летом небо высокое». Действие пьесы происходит там же, в тамбовской деревне, но автор приближает ее к нашим дням. Эта пьеса также тепло была встречена зрителем.

К великому сожалению, обе эти пьесы канули в небытие вместе с тем феноменом советской действительности, который в благостных тонах изображался в них драматургом, – колхозным строем в деревне.

Но лично для отца на фоне развернутой против него кампании, нанесшей огромный урон его самочувствию, как моральному, так и физическому, успех двух его последних драматургических произведений явился большой поддержкой и опорой.