— А ты из пулемета много стрелял? — Валентина повернулась к Бекасу, посмотрела на него с удивлением, как будто впервые его увидела.

— Вообще не стрелял.

— Во-о-от. — протянула Валентина и снова положила щеку на пулемет.

— А ты, прям мно-о-о-ого стреляла из пулемета? — с недоверием в голосе протянул Бекас.

— Московское высшее общевойсковое командное училище имени Верховного Совета РСФСР. Спецкурсы «Выстрел». Контора не наша, но преподают там хорошо. — сказала Валентина, глядя в окно.

— Ну, тады — ой! Товарищ старший лейтенант. — сказал Бекас не найдя чем парировать такое.

Ночью они решили все таки затопить печь. Бекас принес уже колотых дров, сложенных в сенях у входа. Он положил вниз два самых больших полена. Между ними засунул несколько страниц, вырванных из «Романа-газеты» 1958 года и щепок. Сверху поперек больших двух положил поленья поменьше. На самый верх — все остальные и еще раз поперек нижних. Открыл задвижку, которая поначалу не давалась, но в итоге скрипнула и пошла. Ножом струганул вдоль полена — последнего оставшегося, отщепил лучину. Отправил полено в устье печи к остальным. Зажег лучину. Запалил.

Загорелась бумага, загорелась мелкая щепа, занялись дрова, дым потянуло в дымоход. Ухвата или кочерги Бекас в доме не нашел. Поднялся на чердак, принес тяпку и тяпкой, уперев ее в самые нижние два полена, продвинул всю поленницу в глубину печи.

Сделав это, он сказал:

— От правильно соложенной поленницы — зависит тепло в доме, от правильно намотанной портянки — зависит выигранная война.

Бекас сходил в сени еще за дровами, сложил их рядом с печью, чтобы подкидывать их, когда первые прогорят и дадут рассыпавшихся углей.

Через час в полной ночной темноте дома невидимое тепло и покой влились в его тишину, и только было слышно, как дрова потрескивали в печи. Бекас и Валентина сели рядом у печи, прямо на пол, прислонившись к ней, и рукавами друг к другу. На улице в белом отсвете Луны высились тополя. Порыв ветра прошелестел их листвой, задул в разбитые окна, как бы просясь в гости, и сразу растворился в тепле дома.

Бекас сказал, прислонившись затылком к печи, вытянув ноги спросил:

— Скажи, а зачем всем нужна ртуть? Разное у нас говорят. Одни одно говорят, другие другое. Вот Москве ртуть зачем?

— А что у вас говорят? — ответила вопросом на вопрос Валентна, расшнуровывая свои байкерские ботинки, сняла их и тоже вытянула уставшие за день ноги.

— Да, разное говорят. Говорят такое, что из ртути в Москве делают электричество. Это как?

— Правильно говорят, в общем-то. Добавление ртути в каскад центрифуг для обогащения урана, ускоряет процесс в сотни тысяч или даже в миллионы раз. Тут я уже не специалист, да и точный ответ — это государственная тайна. Обогащенный уран это топливо для атомных электростанций.

— Понятно. В школе по физике учили нас что-то про это.

— Этот жидкий металл, который появляется в зоне — он внеземного происхождения и с нашей земной ртутью ничего общего не имеет, кроме того, что он тоже металл. Один грамм ртути это мегаватты электричества. А электричество сейчас…, — Валентина подбирала нужно слово, — электричество сейчас — это жизнь.

— Еще нас в школе учили, что из обогащенного урана делают атомную бомбу. Ртуть не только жизнь, но и смерть — так выходит.