— Заткнись, раб! — снова повторил Кэйдар голосом, потерявшим звучание.

— Я не раб, я — царевич! — Айвар всем телом подался, запрокинув голову, вскинув подбородок, глазами сверкал лихорадочно, а у самого болезненный румянец на скулах, испарина на лбу. Может, он бредил, поэтому был так смел? Смотрел на Кэйдара без всякого страха — с вызовом, с отвагой безумца. — Я не последний в нашем роду! Такая связь не хуже связи с иданами… Для Тирона виэлийского мой брак с Иридой…

А вот тут уж Кэйдар не сдержался: тяжёлая хлёсткая пощёчина — даже не удар! — опрокинула марага на спину. Не давая ему ни подняться, ни закрыться руками успел ещё пнуть в живот один или два раза. Больше не успел, вмешался Лидас, крикнул страшно, отрезвляюще:

— Кэйдар, хватит!!!

И Кэйдар отступил, обернулся на Лидаса. Тот стоял так, что их разделял жар очага. Встретив взгляд Кэйдара, ещё раз повторил, но уже шёпотом:

— Хватит, Кэйдар…

— Всё, что угодно, но только не её… не её имя… — так же шёпотом отозвался в ответ Кэйдар.

Мараг, корчившийся на земле у его ног, тоже расслышал эти слова, расхохотался со злой радостью, одновременно хрипло кашляя и размазывая по лицу кровь из разбитых губ.

Кусая губы чуть ли не до крови, Кэйдар всё же совладал со своей яростью, только дёрнул несколько раз левым плечом, будто хотел ещё раз пнуть марага и каждый раз его останавливало что-то.

— Хватит, Кэйдар, — в третий раз повторил Лидас, перевёл глаза на Айвара и ещё раз сказал:- Хватит. Я ничего не хочу слышать про Айну. Ни от кого из вас двоих. Это моя жена, это моя семья, я сам буду решать, что мне делать: разводиться или оставить всё, как было.

Говорил он всё так же шёпотом, с нажимом на каждом слове, будто хотел им обоим внушить одну истину, будто хотел заставить их понять раз и навсегда: эта тема касается лишь его одного.

— Я буду разводиться. Я так решил и менять своё решение не собираюсь.

Он говорил это всё им обоим, одновременно смотрел то на одного, то на другого, ясно было, что он не делает между ними никакого различия, по крайней мере, в том, что касается его жены и проблем его семьи. Чувствуя это, Кэйдар и Айвар переглянулись, Кэйдар — с удивлением, высоко подняв брови, а Айвар плечами пожал, стирая указательным пальцем кровь с разбитых губ.

Нет, не хватит! Он впервые услышал о том, что Лидас и Айна скоро могут стать друг другу чужими людьми. Развод, так это называют аэлы. Подобное случается у всех народов. Значит, Айна всё-таки пошла до конца. Ради тебя она пошла даже на это. А всё когда-то начиналось как игра, да она и сама воспринимала своё увлечение тобой как забаву, как что-то, не имеющее никакого продолжения. А теперь, когда Лидас так решительно настроен на развод, а Айна обречена на одиночество, ты ещё думаешь: вернуться тебе домой или вернуться к аэлам.

— Это из-за меня… из-за меня, да?

Лидас губы скривил, долгим взглядом прищуренных глаз смерил Айвара. В этом взгляде было всё: и презрение, и насмешка, и даже интерес, но только ненависти не было. Ни капли!

— Завтра утром мы выходим, и если ты уже здоров, теперь твоя очередь присматривать за костром. — Лидас оставил вопрос марага без ответа, отвернулся, принялся вытягивать из мешка одеяло для себя. Повернувшись к Кэйдару, спросил:- Ты тоже будешь ложиться?

Всё, Айвара он перестал замечать. Принципиально. Даже не смотрел в его сторону. Хотя сам наварил специально для него полный котелок травяного чая, оставил на разложенном плаще кусок чёрствого хлеба и порядочный пласт вяленого мяса.

«Ну и пускай! Я не набиваюсь никому из вас в друзья. Больно надо! Мне сейчас — главное! — домой вернуться. Одному или с вами — дорога одна!»

Утоляя зверский голод третьей чашкой пахучего кипятка, Айвар засиделся до ночи. Здесь, в болотной глуши, вдали от селения и от всех людей, бояться было некого. И ночь выдалась тихая, тёплая, комары лишь звенели над ухом, и что-то или кто-то тяжело ворочался в топях. Не чувствуя опасности, Айвар завернулся в плащ, подстелил одеяло, тоже улёгся спать.