Я подозрительно прищурилась. Его лицо хоть и казалось смутно знакомым, было скрыто в тени, да и суетливое мельтешение этих никак не желающих исчезать звездочек очень мешало разглядеть его наверняка. Мужчина сжалился и шагнул на свет. Я с минуту с сомнением вглядывалась в это оказавшееся до боли знакомым лицо, затем меня осенило:
— Это ты?!
Тот сжал губы, будто бы сдерживая рвущийся наружу смех, и коротко кивнул.
— А ну повернись!
Тот послушался, обернувшись кругом вокруг себя.
— Нет, это не ты…
— Почему не я? — удивился он с полуулыбкой, чуть склонив голову на бок.
— Хвост! У тебя должен быть хвост. И клыки!
— Он был, — поделился визитер, приближаясь, — но из-за сыворотки его не стало. А клыки на месте. Хочешь, укушу?
Мужчина присел со мной рядом и широко улыбнулся, демонстрируя помимо наличия вполне нормальных, еще и две пары жутковатых острых зубов.
Их очень хотелось потрогать, но я, к сожалению, не могла этого сделать, поэтому только осторожно втянула в себя воздух, подавшись ему навстречу ровно настолько, насколько позволяла веревка. От мужчины очень знакомо пахло яблочным гелем, а еще овсяным печеньем и… домом…
Значит я тут всё это время страдала, как безумная, а он ходил где-то там как ни в чем ни бывало, и так чудесно пахнул?! Я тяжело сглотнула, прикрывая глаза, руки мои задрожали в путах. Если это был сон, то мне не хотелось просыпаться вовсе. Что это, очередное видение, или Герман усовершенствовал методику своего влияния, решив продолжить издеваться над моими и без того истрепанными чувствами? Но разве можно подделать этот аромат? Я не знала, и даже сквозь сомкнутые веки ощущала на себе его взгляд. Мужчина смотрел с таким трогательным выражением в серо-зеленых глазах, и счастливо улыбался. Именно такой я и помнила эту его улыбку до мельчайших деталей, теплой, светлой, клыкастой…
— Развяжи меня, — попросила тихо, не открывая глаз, и тот повиновался. Я тут же почувствовала чужие теплые руки на своих запястьях, отчего табун щекотных мурашек помчался галопом по всему моему телу с ног до головы, распространившись до самых кончиков пальцев.
Оказавшись на свободе, я подняла голову, и, глядя в его глаза, попросила:
— А теперь поцелуй.
Тот не стал медлить и подчинился, бережно заключая меня в тесные объятия, словно в специально предназначенный лишь мне футляр, и крепко прижимая к себе. Я счастливо улыбнулась ему в губы, полной грудью вдыхая родной аромат и ощущая себя так, словно после долгой мучительной дороги в кои то веки вернулась домой, и обхватила его руками в ответ, что есть силы сжимая пальцами дорогие плечи, обтянутые форменной одеждой Карателя. Он всё же вернулся ко мне. Он вернулся.
Ритм моего сердцебиения плавно, но неумолимо возрос до критических отметок, и я могла бы петь от счастья, чувствуя лавой растекающееся по венам удовольствие, если бы не сильно занятый чужими губами рот. Пускай даже если это сон, вот бы он длился целую вечность…
Отсыпьте мне еще этих мятных персиков! Это всё они, не иначе. И пусть так, пусть даже это все неправда, а лишь очередной глюк изголодавшегося по определенному человеку разума, но на данный момент я была счастлива так, как никогда ранее. А его солнечный запах, он кружил голову, совершенно сводя с ума, в сочетании с этими сильными смуглыми руками и умопомрачительными губами… М-м-м. Мой разум уносился куда -то далеко за горизонт, оставляя на дежурстве одни только чувства да оголенные инстинкты. А у тех были свои предпочтения. Поэтому, не задумываясь ни капли о собственных действиях, вся во власти одолженного у судьбы волшебного момента, я слегка отстранилась, и, не разрывая поцелуя, начала поспешно стаскивать с него одежду. Отстегнула плащ, и принялась за заклепки плотного кожаного жилета, затем, справившись с ними, уделила внимание пуговицам рубашки. И зачем Карателям таскать на себе столько тряпья?
Мужчина, в один момент опомнился, и, отпрянув, поймал в захват мои запястья.
— Ты уверена, что хочешь этого прямо сейчас?