— Кстати…— безрадостно усмехнулся он, поворачиваясь к пульту, — всё никак не получалось тебе сказать… Твоя мать… Она ведь тоже была эрботом.
Его длинные пальцы быстро пробежались по нужным кнопкам, и слегка загудел, открываясь, защитный купол нашего гравика.
Я стояла, как громом пораженная, не в силах выдавить не слова. Что-о-о? Как он назвал мою мать?!
— Да, — кивнул он, снова поворачиваясь ко мне с легкой полуулыбкой на губах, — ты одна из нас, Рин. Хоть и наполовину.
Сказав это, мужчина слегка подтолкнул меня в плечи, так, что я по инерции подалась назад, и едва не оступилась, полетев в бездну, но тут же была подхвачена сзади чужими крепкими руками.
— И еще, — выдал Гер напоследок, — твое животное на Тсарниан, в моей лаборатории.
Я глядела на него расширенными глазами, в шоке от предыдущей новости, и всё ещё не понимала до конца, что теперь, ровно с текущей минуты я наконец-то свободна.
— Прощай, — прошептала Геру одними губами, наблюдая, как снова закрывается над ним темный защитный купол.
Мужчина улыбнулся мне напоследок, сверкнув отросшими клыками, хитро подмигнул, и в следующую же секунду его гравик, даже не дожидаясь полного закрытия купола, резко свечкой взметнулся вверх, обдав нас мощной волной воздуха. Платформы карателей, будто опомнившись, живо метнулись следом, в считанные секунды превратившись в темные точки далеко над нашими головами. Я, ахнув от неожиданности, вскинула голову, чтобы проследить за траекторией их полёта. И тут случилось страшное.
Яркая вспышка света сверкнула подобно взрыву сверхновой далеко наверху, на доли секунды залив все вокруг ультра белым. Я едва успела зажмуриться, как следом пришел звук… Жуткий грохот взрыва такой мощи, что платфорама под нами задрожала, а у меня в буквальном смысле подкосились колени и напрочь заложило уши. Нас сильно качнуло, так, что мне пришлось что есть силы вцепиться в своего спасителя. А затем мимо стремительными метеорами, обдавая жаром, с гулким свистом понеслись крупные куски горящих осколков. Едко запахло гарью и паленой пластмассой. Платформа, умело лавируя под этим опасным дождем, выбралась на безопасное расстояние, и уже оттуда я, оглушенная и полуослепшая, могла наблюдать настоящий звездопад средь бела дня. Множественные яркие точки, расчерчивая воздух, как всполохи праздничного салюта, постепенно гасли, исчезая далеко внизу, оставляя за собой широкие дымные следы.
Темные гравики, кинувшиеся в погоню, разнесло в разные стороны взрывной волной, но они быстро скооперировались и спустились к нам.
«Мы проводим вас до границы» — прозвучало из динамика.
Я услышала это через большой комок ваты, казалось, застрявшей в обоих ушах, и отчаянно помотала головой, чтобы прогнать неприятное ощущение. Я никак не могла взять в толк, что именно произошло, и откуда взялась эта вспышка. И осколки, что это вообще было?
Тсарнианские гравики синхронно загудели, и под конвоем Ганрианских послушно отправились в обратную сторону, домой.
Мое пылающее лицо овевал свежий ветер, даря приятную прохладу, но сердце колотилось как сумасшедшее, я вся дрожала, словно осиновый лист. Даже уходя, Гер поселил в моей душе нешуточную тревогу.
И, кажется, только сейчас я поняла, где я и кто именно держит меня в руках. Этот кто-то так знакомо и совершенно по родному пах яблочным гелем и овсяными печеньем... Я горько всхлипнула, плотнее прижимаясь к его твердой груди, и слезы всё же пролились. Думаю, отныне именно этот запах станет основной составляющей моего существования, а горькая ваниль будет приходить ко мне только в кошмарах. Не зря эрсиорхи ее так не любят. Хотя я… я ведь, если Гер не соврал мне напоследок…
Подняв глаза, я встретилась взглядом с теми самыми, светлыми, серо-зелеными в обрамлении чудесных темных ресниц, о которых мечтала, кажется, уже тысячу лет, глазами. Но сейчас в них отражалась тревога.
— Тебе больно? — спросил он с беспокойством, касаясь моего лица.
Я отрицательно помотала головой. В груди накопилось столько эмоций, что слезы, это самое малое, чем я могла выразить весь этот невероятный ком.
— Жалко его?