— Баранки эти ваши. По ним же мыши бегали.

У Насти округлились глаза и на лице появилась гримаса отвращения. Я не сообразил сразу, как её успокоить. Не мог же я ей сказать, что это не мыши, а я в кабинете у Цушко напакостил.

— Они кипятком уже продезифицирваны, — разрядил обстановку Вася.

— Не переживай, — нашёлся и я, — баранки не погрызены и не запачканы. Так что, мыши до них не добрались.

Настя успокоилась. Мы возобновили проверку в тех же парах, что и вчера.

Все разошлись по своим участкам, и мы с Настей остались одни.

— Ты знаешь, а я поговорила вчера с Израйличем, — вдруг сказала она.

— По поводу? — спросил я, теряясь в догадках.

— Про нашу систему контроля. То, что мы с дорогих товаров всегда проверять начинаем, а дешёвые товары постольку-поскольку.

— Правда? — заинтересовался я. — И он что?

— Сказал, что я зрю в корень.

— И всё?

— И всё.

— Ну, это он тебя похвалил так, — подбодрил я её, — наверное.

— Надеюсь. Ладно, давай работать.

Мы занялись рутинной работой. Как и вчера я снимал ей ящики, вскрывал, она пересчитывала содержимое, оценивая соответствие товара заявленному на упаковке чисто визуально. Даже не вытаскивала банки, она вообще их в руки не брала. Хотя бы выборочно. Мне очень хотелось обратить её внимание на это обстоятельство. Но я не стал развивать эту тему, рассудив, что если бы это кому-то надо было, то прислали бы не три человека на такую базу, а высадили бы целый десант и пересчитали бы здесь всё до последней крупинки.

К полудню, уже изрядно напрыгавшись, я подошёл к заведующему и Эдуарду Израилевичу и напомнил, что я сейчас к врачу, что, может, чуть-чуть опоздаю с обеда.

— Одна нога здесь, другая там, — строго ответил мне Цушко.

Я кивнул и поспешил в больницу.

Погода стояла прекрасная. Яркое солнце, редкие облака. Ещё немного и весна.