— Я под таким впечатлением от вида бедного Мишки, что забыл про справку, — воскликнул я, изображая растерянного подростка. А то сейчас передумают меня выписывать.

— На, держи свою справку, — подала мне неказистую записку Марина. Ну, какая есть, главное, печать доктора стоит и ещё какой-то слабо читаемый треугольный штамп.

Я искренне поблагодарил Марину и попрощался.

На базу я с обеда, всё-таки, немного опоздал, хотя часть пути реально бежал, насколько хватило дыхалки.

Я с ходу присоединился к Насте и, когда вскоре мимо прошли Цушко с главным контролером, я с умным видом изображал кипучую деятельность, типа, я минут пятнадцать уже как на месте.

До конца дня мы медленно, но уверенно добрались до рублёвых товаров. Мы порядком устали и присели на стеллажи передохнуть. Я взял у Насти из рук список. До его конца оставалось ещё полторы страницы.

— Теоретически, мы могли бы за завтра проверить всё, что осталось. — сказал я, разглядывая оставшиеся позиции. — Но всё это не имеет никакого смысла.

— Здрасте. Это ещё почему? — с возмущением спросила Настя.

— Потому, что часть товара в мешках. А мешки мы не вскрываем, содержимое их не проверяем и не взвешиваем.

— А зачем их вскрывать и взвешивать? — недоумённо спросила она. — На этикетках же всё написано.

— Что мешает переклеить этикетки, или поменять их местами? Например, рис и перловку наощупь через мешок не различишь. Поменять этикетки местами и считайте свои мешки хоть усчитайся. Главное, крупы подороже сходятся. А до перловки черёд, может, и вообще никогда не дойдёт.

— Ну, ты наговоришь, — задумчиво сказала Настя.

— Да, ладно, ладно, — испугался я, что она начнёт проявлять в работе неосмотрительное рвение. — Раз такая проверка всех устраивает, то ладно. Не нам с тобой эту систему менять.

— Почему не нам? — спросила она серьёзно.

— Поэтому. И ещё потому, что не женское это дело, с кем-то или чем-то воевать.

— Ну, вот ещё. — она вздорно дёрнула головой.

— Гаврилина, ты где? — услышали мы мужской голос и тут же из-за стеллажей выглянул второй контролёр, парнишка лет так до тридцати, светло-русый, коротко стриженный, среднего роста, коренастый. — Ну что, всё пересчитали?

— Потёмкин, вот ты никогда не думал, какой профанацией мы тут занимаемся? — ответила ему Настя вопросом на вопрос.

— Ты чего, Гаврилина? Какой профанацией?

— Ну, вот, мы тут делаем вид, что что-то считаем, — раздражённо пояснила она.