– Ах ты, маленькая шпионка! – смеётся она. – Что ты ещё видишь?

«Твоя правая миндалина активней левой. Значит, ты радуешься мне! Да ты обожаешь меня, старая перечница!»

– Вы что, с ней говорите? – Варкар поражён до крайности.

Шарли смеётся, целует меня. А губы у неё мокрые – ревёт что ли?

– Она говорит? – требует Варкар у меня над ухом.

«Шарли, скажи, чтобы он отстал. Скажи, что я никуда с ним не поеду»

– Это бесполезно, – шмыгает она носом. – Он всё равно не поверит.

И на тут на самом интересном месте… в который уже раз… я уплываю… не попрощавшись…

Очнулась раз в сотый, а мне уж не страшно. Почему? Ах да! Я же теперь могу говорить!

«Шарли!» - темнота просачивается сквозь светлую ткань.

«Шарли-и!» - ткань легко растягивается и расползается, как старая марля.

«Шарли, твою мать! Где ты, старая кошёлка?!»

– Ах ты, стерва! – грозно рыкает она над ухом.

А звёздочки, ткущие её галактику прямо на глазах, выдают профессиональную лицемерку с головой.

«Я тоже рада тебя видеть», - смеюсь над бесценной подругой. – «Танаграт ещё здесь?»

– А куда он денется, – ворчит она по-английски. – Вон, дрыхнет в кресле. Ты как вчера заговорила, так он и застрял тут. Требует нового сеанса связи.

«И как этот средневековый придурок себе это представляет?»

– Ты язычок-то прикуси! – сердится она. – Дженнифер права: ты вульгарная и беспардонная девка.

– Она очнулась? – край кровати проваливается под тяжестью супруга.

– Очнулась! – злится Шарли больше вслух, чем на самом деле. – И в полном порядке, судя по воскресшей привычке хамить.