– Я всего лишь наперсница Внимающей, – кротко напоминает Мерона. – Намерение сестёр и патронессы мне неизвестны. Мы ждем их со дня на день.

– Они едут сюда? – молниеносно напрягся супруг.

– Да. Мы отправляли им весточку с вироком две недели назад и…

Етить твою в бабушкины кудельки! Это же, сколько я тут вегетатирую в состоянии морквы?.. Это ж… Отъезжаю… Сука!..

– … и хватит на меня рычать, танаграт, – пренебрежительно советует какая-то женщина.

Шарли! Она здесь – старая выдерга! Господи, Господи, Господи! Спасибо тебе, спасибо! Теперь-то всё будет хорошо. И здорово!

– Этот ребенок ещё не родился, а ты уже развязал войну, – сухо комментирует Шарли. – Успокойся. Никто его не отнимет. Даже девочку. Мальчика тем более – на кой он нам сдался?

– А разве дочь Внимающей не становится…

– Сестрой Ордена? – хмыкает Шарли. – Уверяю тебя: нет. Это не вопрос наших предпочтений. Это, дружок, просто невозможно. Уж не знаю, как и объяснить… Это невозможно так же, как тебе самому забеременеть и родить себе сына. Ну, не надо так хмуриться. Я не пыталась оскорбить.

– Но, вы собираетесь увезти мою жену к себе, – упирается Варкар, и его можно понять.

Он вообще никому не верит, кроме своего дружка тана. А уж верить нам – ненормальным в масках – у него вообще нет ни одной даже мизерной причины.

– Собираемся, – устало бросила Шарли. – И увезём. Лишь в цитадели она сможет родить и выжить. Теперь ступай. Ступай, говорю! Вот же достал засранец, – бурчит она по-английски, принимаясь меня ворочать. – И на кой мы тебя выдали, детка, за такого? Лучше бы в монашки подстригли. Какого дьявола он сюда таскается? Уже шесть недель…

Шесть недель?.. Да, ладно… Это ж я уж не обмороке… Я что, в коме?.. Допрыгалась… Дура старая…

– … уже пошёл третий месяц! Мне осточертело выслушивать ваши басни!

Какой он громкий… мой благоверный… Третий месяц – надо же! С кем это он?..

– И не слушай, – брюзжит Шарли. – Зачем ты снова явился? Мы не соскучились.

– Я забираю ее, – информирует Варкар ледяным тоном.

Шарли! Душечка, лапочка, красотулечка, не отдавай меня! Не отдавай меня этому коновалу! Ничем ведь не поможет. А я хочу очнуться! Меня достало это овощное состояние созревания плода. Не хочу! Мама! Куда ты смотришь там на небе?!

На тёмном занавесе без складок проступили и заколыхались бесформенные светлые пятна. Едва различимые, мельтешащие, как инфекция под микроскопом. Я истерю, и они… всё больше? Они всё светлей, а потом снова гаснут… Я размышляю, успокаиваюсь, расслабляюсь…, и они исчезают! Напряжение – как же трудно оно даётся… Но я не сдаюсь. Если я не пробьюсь к свету, всё, конец. Меня заберут в танагратов замок. И замуруют в какой-нибудь спальне без права переписки. А я не хочу! Ни за что! Не-е-ет!

Радуюсь моей истерике: пятна светлеют и тянутся воссоединиться. Шарли! Шарли! Это я! Я лезу к тебе из этой сволочной пропасти! Шарли! Не бросай меня! У меня уже получается! Оно уже всё совсем светлое! Я уже почти тут! Как интересно: оно как-то странно истончается. Будто чулок, что тянут в руках. Через который вот-вот что-то увидишь. Его обязательно надо тянуть! Тянуть, пока не треснет… Шарли, он уже совсем тонкий! Его плетение расползается всё больше – я вижу это, честное слово! Я как будто прохожу сквозь него… Да нет же! Шарли! Я точно прохожу сквозь него! Шарли, чертова кукла, ты меня слышишь?! Разуй уши! Меня сейчас выключит – я чувствую! Шарли!