По словам одного кутаисского юриста, «здешняя криминальная группировка всегда считалась сильнейшей в стране, а местные жители утверждали, что у них на каждой улице свой “вор в законе”» [Дятликович 2007]. Действительно, Кутаиси имеет особую репутацию; местный прокурор утверждает, что «нет бизнесмена, гражданина, которых бы не беспокоили эти люди [воры в законе]» [Day.az 2007]. В Кутаиси местные жители говорят, что с точки зрения воровского мира Одесса – «мама», Ростов – «папа», а Кутаиси – сын [R37]. Это относится к утверждению, что исторически Одесса и Ростов были первыми городами, взрастившими воровскую культуру.

Объяснения особого положения Кутаиси в воровском мире Грузии обычно опираются на культурные факторы, такие как склонность местных жителей к браваде, упрямству, соперничеству и их отличное умение общаться. Хотя эти типично грузинские черты могут быть в Имеретии особенно яркими, культура этого региона не отличается от культуры, например, Кахетии, достаточно заметно, чтобы объяснить расхождение в «производстве» воров в законе. Обе области являются грузинскими по культуре, и различия между ними носят в основном незначительный характер. Поэтому более плодотворным направлением анализа было бы рассмотрение и сравнение с подобными исключительного уровня недоверия населения Имеретии к центральному правительству и изоляции от него. Как отмечалось в сообщении 2003 года, «уровень недоверия в регионе [Имеретия] довольно высок. Сотрудничество с официальными органами (полицией, прокуратурой и судами) в рамках закона считается неэтичным. Рядовой гражданин предпочитает решать свою проблему неофициальными методами» [Darchiashvili, Nodia 2003: 28]. Это было характерной чертой Кутаиси, по крайней мере с 1970-х годов, когда одно академическое исследование внутренних политических процессов города показало, что для разрешения споров «предпочтительнее посредничество видных граждан вне формальных рамок» [Friedgut 1974: 283].

В то время как недоверие к государству было очень распространено по всей Грузии, в Кутаиси оно сочеталось с исключительной замкнутостью политической культуры в советское время. Неформальное посредничество в спорах могло происходить в Кутаиси легко, поскольку коммунистическая элита города состояла исключительно из местных этнических грузин и, казалось, пользовалась высоким уровнем автономии и изоляции от Центрального комитета в Тбилиси. «В замкнутой в значительной степени атмосфере Кутаиси, где связи между людьми имеют давний характер, как чиновники, так и граждане, по-видимому, молча проявляют терпимость к коррупции и потворствуют ей» [Friedgut 1974:285].

Автономность Кутаиси, вероятно, позволила увеличить активность «второй экономики» и, следовательно, спрос на разрешение споров, а также культуру безнаказанности и защиты для тех, кто имеет нужные связи [Friedgut 1974:269][68]. Кутаиси обладал всеми описанными в главе 3 предпосылками для возникновения и роста мафии, и та процветала здесь, по-видимому, в большей степени, чем в других местах.

Большинство грузинских воров в законе в то время происходили из Кутаиси, Тбилиси, Сухуми и их окрестностей. Известность в криминальной среде полученных по названиям населенных пунктов кличек воров в законе указывает на необходимость упоминания места происхождения вора, что говорит о степени фракционности и регионализма. Данные полиции показывают, что из 105 кличек, которые были ей известны (без учета уменьшительных имен)[69], больше всего, 22 %, были даны по названию населенных пунктов в противоположность тем кличкам, которые описывали психологические, поведенческие или физические особенности. Имена воров, клички которых свидетельствуют об их происхождении, включают в себя грузинское имя и русское прилагательное, обозначающее топоним, например Резо Тбилисский, Гия Кутаисский или Мераб Сухумский. Упомянутый в кличке город является местом происхождения вора, хотя в грузинском воровском мире представлены не только города Тбилиси, Кутаиси и Сухуми. Например, Шалва Хонский происходит из маленького имеретинского городка Хони, и это, вероятно, роднит его с соседним Кутаиси[70].

Наличие топонимического прозвища позволяет изменившим место жительства ворам в законе быть узнаваемыми по тому, откуда они родом, а также указывает, к какой группировке воровского мира они принадлежат. При отъезде воров в законе за границу топонимические прозвища также помогают различать грузинские группировки, действующие за пределами их родной территории.

Уровень конкуренции между группами из Кутаиси, Тбилиси и Сухуми указывает на то, что они на самом деле не признают друг друга, образуя тем самым фракции. По крайней мере с 2005 года между кутаисской и тбилисской группировками продолжается яростный конфликт. В ходе полицейского рейда на сходке, проводившейся в Клязьминском районе Москвы в июле 2008 года, задержали чуть менее сорока воров в законе, которые, за исключением нескольких славян, были родом исключительно из Кутаисского и Сухумского регионов, причем из Тбилиси не было никого [Криминальная 20086]. На сходке обсуждалась проблема получения в криминальном мире превосходства над Тбилисской группировкой [Schwirtz 2008; Криминальная 2008а]. В конфликте тбилисской группировки с кутаисской В. К. Иваньков, или Япончик, встал на сторону тбилисской, и это вызвало опасения новой мафиозной войны между грузинскими группировками в России [Galeotti 2009; Glinsky 2009; Крутер, Насыров 2009; Насыров 2009]. Кутаисская и сухумская группировки, как известно, относятся друг к другу лучше, вероятно, из-за личных рабочих отношений между их двумя ведущими лидерами [Русский Newsweek 2009].

Конфликт усилился, когда в 2005 году лидер кутаисской группировки Т. Г. Ониани, после того как испанская полиция провела нацеленную на его деятельность операцию «Оса», вернулся из Испании в Москву [Special Anti-Corruption Prosecutors Office of Spain 2005]. В результате этой операции в июне 2006 года в Дубае по запросу испанских властей был арестован 3. К. Калашов. Калашов – влиятельный вор в законе, имеющий связи с серьезными российскими организованными преступными группировками, такими как солнцевская. Отчет швейцарской полиции связывал его также с такими легальными компаниями, как российский нефтяной гигант ЛУКОЙЛ [Forbes Russia 2009; Guardian 2010][71]. После ареста Калашова и возвращения Ониани в Москву последний вступил в конфликт за контроль над деловыми интересами Калашова с лидером Тбилисской группировки A. R Усояном, известным как Дед Хасан. Кроме того, по сообщениям прессы [Гондусов 2009; Коммерсант 2009; Крутер, Насыров 2009], конфликт подогревался конкуренцией за участие в московском наркотрафике, а также в рэкете строительства объектов зимней Олимпиады 2014 года в Сочи.

В результате Япончика, вышедшего к тому времени, когда Ониани вернулся в Москву, из тюрьмы, вызвали помочь разрешить конфликт, и он вынес решение в пользу Усояна [Galeotti 2009].

Это вызвало кризис. В июне 2009 года Ониани был арестован по обвинению в похищении бизнесмена и вымогательстве. Через месяц в Япончика стреляли, и он умер, причем в заказе убийства подозревался Ониани. Когда суд над Ониани состоялся, его приговорили к десяти годам лишения свободы [Росбалт 2010]. Некоторые из его сообщников были убиты в разных частях Европы или скрылись. В конце 2010 года в центре Москвы на Усояна было совершено неудачное покушение. Однако свою судьбу – роковой выстрел из снайперской винтовки – он встретил в январе 2013 года, и снова в центре Москвы. Кто совершил это убийство, неясно, хотя подозрения падают на разрозненную группу имевших проблемные с Усояном отношения мафиози, включая Ониани с его близким соратником М. Г. Джангвеладзе из сухумской группировки и представителей азербайджанской организованной преступности [Galeotti 2013].

История этого конфликта свидетельствует о том, как сильно укрепились территориальные группировки грузинских воров в законе, по крайней мере в наши дни. Известно, что они сотрудничают и ведут переговоры друг с другом, однако уровень этого сотрудничества зависит от обстоятельств и может перерастать в конфликт, как это происходит начиная с 2005 года. Вышеприведенная история, подробно описывающая недавнее столкновение, вывела на сцену доминирующие в группировках фигуры Ониани и Усояна и тем самым указала на дестабилизирующую роль централизации. Именно к этому аспекту я сейчас и обращаюсь.