Книги
Реорганизованная преступность. Мафия и антимафия в постсоветской Грузии
Многие авторы, пишущие о российской и постсоветской организованной преступности, видят аморфный «криминальный мир» или «систему организованной преступности», развращающую целые общества и поколения [Sterling 1994; Oleinik 2003; Nordin, Glonti 2006]. По мнению Олейника [Oleinik 2003], криминальный мир, основанный на криминальной субкультуре, стал «конгруэнтным» постсоветскому обществу с точки зрения формирующих его ценностей и установок. По мнению Долговой, российская организованная преступность – это качественно новое явление, отличное от тесно связанных преступных объединений или преступных организаций в других частях мира. В отличие от них, она является «сложной системой» и «обществом», которые имеют свои собственные правила, службу безопасности, суды и политику. Она привлекает множество молодежи, структурирует общество и влияет на более широкие социальные отношения [Долгова 2003: 370]. Она походит на всемогущее мафиозное государство, выглядывающее из-за фасада законной власти [Darchiashvili 2006].
Возможно, это не так фантастично, как может показаться на первый взгляд, ведь воры в законе видят себя лидерами широкого, транснационального преступного мира. Долгова пишет: «Интервью с семнадцатью “ворами в законе” и “авторитетами” показали, что они считают себя лидерами не просто членов конкретных криминальных формирований или криминальной среды мест лишения свободы, но широкой криминальной среды» [Долгова 2003: 359]. Конечно, воры в законе существовали по всему Советскому Союзу, исторически были связаны друг с другом и считали своим долгом распространять «воровскую идею» – свою идеологию.
На представленном ниже рис. 5.1 показано, как мафиози
Рис. 5.1. Структура «воровского мира» за пределами тюрьмы.
Воры в законе координировались как через институты общего фонда,
Отметим здесь и в связи с вышеприведенным рис. 5.1 одну проблему, заключающуюся в том, что представленная на нем картина очень статична. Представление о том, что с помощью приверженных воровским понятиям преступных группировок воры в законе легко блюдут иерархичность, навязывают мораль преступного мира и делят различные страны на части, было бы большим преувеличением. Как и любые клуб, организация или сообщество, воры в законе испытывают проблемы управления, связанные с координацией и регулированием, поддержанием границ и контролем. С точки зрения этих вопросов важным механизмом является организационная структура, и время от времени и от места к месту она может меняться. Организационная структура постоянно находится под влиянием внешней среды и других факторов, таких как изменение размера группы, сложность ее устройства и угроза ее существованию [Southerland, Potter 1993].
Внутренние отношения жизненно важны для выживания организации. Они подразумевают установление «прав, обязанностей, передачи ресурсов, совместной деятельности, коллективного контроля и разделения труда» [Tilly 2005: 58]. Координирование и регулирование внутренних отношений сети меняются в результате таких процессов, как фракционирование с образованием группировок, объединение вокруг харизматического лидера, превращение горизонтальных связей в вертикальные и односторонние, а также разрушение общего бэкграунда и взаимного притяжения между членами.
Последующее рассмотрение такой темы, как грузинские воры в законе, фокусируется на двух меняющихся структурных проблемах: появлении фракционности, с одной стороны, и централизации вокруг харизматических личностей внутри этих фракций – с другой. Это рассмотрение косвенно затрагивает проблемы общего бэкграунда и равенства внутри преступной сети. Наряду с описанием изменений во внутренних отношениях эта глава использует теории организационных изменений для выявления возможных объяснений этих изменений. Однако прежде всего я выделяю следующие тенденции: движение к фракционности и централизация внутри самих фракций наряду с соответствующим снижением паритета связей в сети воров в законе.
Фракционность
В принципе, воры в законе организовываются в структуру с горизонтальными связями, добиваясь паритета отношений и не передавая власть центральной фигуре. Об этом свидетельствует практика проведения собраний, известных как
Кроме того, все этнические или национальные различия между членами были подчинены воровскому кодексу, который отличал людей только по степени их подчинения так называемой воровской «идее» или «понятиям».
Тем не менее, несмотря на эти формально демократические процессы, уже в 1980-х годах воровской мир начал распадаться по этническому признаку. До этого этнические различия между ворами в законе не были заметны. Однако, согласно некоторым источникам, когда национализм в советских республиках начал ослаблять всеобъемлющую власть Коммунистической партии, воры в законе обсуждали это и пытались противостоять фракционности по этническому признаку [Глонти, Лобжанидзе 2004: 121]. Между ворами в законе стали возникать разногласия, которые к 1985 году были официально отмечены МВД [МВД-А, 0033/1985]. Грузинские воры в законе стали отделяться от славянских воров, особенно по вопросу их отношения к воровскому кодексу [Долгова 2003; Oleinik 2003].
Однако и сами грузины также раскололись на территориальные группировки. Когда именно эти группировки стали заметными и сплоченными образованиями, неясно; возможно, что они существовали до 1990-х годов, а затем в результате центробежных сил, действовавших в хаосе того десятилетия, раскол усилился. Эти группировки очень заметны в наши дни, особенно сейчас, когда по причине репрессий, начавшихся после «революции роз», воры в законе находятся за пределами Грузии и действуют в России. Грузинские сообщества воров в законе описываются в российской прессе как отдельные организованные преступные группировки, образовавшиеся вокруг известных лидеров [Компромат 1999; Русский Newsweek 2009].
Из имеющихся данных можно вывести ряд показателей, указывающих на фракционность внутри грузинских воров в законе, а именно: их происхождение в основном из трех городов; использование для обозначения принадлежности к одной из фракций, происходящих из этих городов, полученных по названиям населенных пунктов прозвищ; и, наконец, наличие явных конфликтов между группами. Ниже я рассмотрю каждый из приведенных показателей.
Три основные грузинские группировки, действующие в настоящее время в основном в России, известны под своими русскими прозвищами: тбилисская, кутаисская и сухумская. Эти группировки или клики, образовавшиеся внутри сообщества грузинских воров в законе, базировались в грузинских городах Тбилиси, Кутаиси и Сухуми и, соответственно, их окрестностях. Последний упомянутый город находится на ныне де-факто независимой территории Абхазии. Воры в законе из этого региона являются в основном грузинами, которые по причине этнической чистки грузин в Абхазии после грузино-абхазской войны 1992–1993 годов сейчас живут в России.
До произошедшей в 2003 году «революции роз» сухумских воров в законе перебралось в Россию гораздо больше, чем воров в законе из других частей Грузии, и война 1992–1993 годов, скорее всего, это объясняет [AOCU 2004]. Тбилиси и Кутаиси – два крупнейших города Грузии, и каждый из них в какой-то момент истории Грузии был ее столицей.
На приведенном ниже рис. 5.2 показано население регионов Грузии и количество воров в законе в каждом из них по данным полицейских отчетов за 2004 год. Кутаиси – столица Имеретии, а Сухуми – столица Абхазии.
Как видно ниже, Тбилиси, Имеретия и Абхазия дали наибольшее количество воров в законе, и в настоящее время это делает происходящие оттуда группировки наиболее заметными. Существуют также группировки, появившиеся в других регионах, таких как, например, Самегрело. Любопытно, что в некоторых областях, таких как Кахетия, воров в законе почти нет, в то время как Кутаиси и Имеретинский регион имеют непропорционально большое по отношению к численности населения их количество[67].
В частности, в Кутаиси, где проживает одна седьмая часть населения Тбилиси, насчитывается две трети столичного числа воров в законе (чуть более пятидесяти), и примерно один вор приходится на каждые 3 тыс. человек.