В своем труде «Для смятенных нашей эпохи» («Линвохей ха-текуфа») рабби Амиэль системно сформулировал философию иудаизма [Amiel 1943]. Он говорит о теологии и утверждает, что Богу необходимо приписать свойство бесконечности. Время и пространство, кантианские формы восприятия, по сути, являются проявлениями божественной бесконечности. Кант утверждал, что сознание создает предмет из данности. Соответственно, в человеческом сознании безусловно присутствует божественная бесконечность. Амиэль считал, что Бог существует в душе каждого человека; тем самым он способствовал утверждению представлений о божественной имманентности.
Кроме того, Амиэль занимался вопросами еврейской этики. Он провел различие между еврейской этикой и категорическим императивом Канта, который считал ограниченным и утилитарным. Еврейская нравственность – это индивидуальная нравственность, поскольку коллектив создается ради индивидуума, а не наоборот. Эта поправка
Несмотря на свою репутацию реакционера, Амиэль парадоксальным образом воплотил в себе свойства культуры религиозного сионизма. Во-первых, его взгляды проистекают из попытки оспорить положения современной философии, особенно взгляды Канта, с которым Амиэль особенно часто вступает в открытую дискуссию. Во-вторых, его интерес к талмудической методологии (в книге «Правила исследований галахи»
Распространение «Мизрахи» по Европе
В то время «Мизрахи» расширяла свое присутствие в Европе – как в численном отношении, так и в смысле влияния. Кроме всего прочего, движение распространялось на новые территории, например в Румынию, где его учредительное собрание прошло в 1922 году[76]. Развитие движения в Европе будет кратко описано ниже[77][78].
В Великобритании деятельность «Мизрахи» в 1920-е годы оказалась не слишком успешной, несмотря на декларацию Бальфура и мандат11, однако в 1930-е движение развернулось и расширило свою деятельность. Тем не менее не прекращались регулярные стычки с местным сионистским движением. Успех «Мизрахи» в Чехословакии и в других местах можно оценить по сильному противодействию ей со стороны «Агудат Исраэль»[79].
В Германии «Мизрахи» значительно выросла после Первой мировой войны, с началом волны иммиграции из Польши и Литвы. Немецкие члены «Мизрахи» придерживались воинственной линии Бар-Илана и оказались среди тех, кто в 1931 году вышел из состава сионистского руководства. В этот же период члены «Бахада» («Брит халуцим датиим», основана в 1924 году) начали эмигрировать из Германии в Эрец-Исраэль. Эта группа присоединилась к «Ха-поэль ха-Мизрахи», которая на тот момент состояла по преимуществу из хасидов – выходцев из Восточной Европы. В теории члены «Бахада» поддерживали идеологию, которая отличалась от имманентной философии – поиска Бога в природе и физическом труде. По их мнению, уникальность человека никак не принижается, если рассматривать его в сравнении с силами природы. Более того, миссия человека состоит в том, чтобы создать в мировом хаосе идеальный порядок, используя для этого божественный закон, то есть галаху. Члены «Бахада» придерживались классической библейской модели: человечество подчиняет себе все сущее при помощи божественных заповедей.
В Голландии набирали силу религиозные молодежные движения – в отличие от других стран, где рост молодежных организаций, как правило, нужно было стимулировать усилиями руководства. Следует упомянуть о конфликте между молодежным движением «Зихрон Яаков» («Память о Яакове», названо в честь Рейнеса) и раввинистическим руководством по причине того, что молодежь использовала в молитвах сефардские огласовки, как это было принято в Эрец-Исраэль. В итоге взгляд религиозных сионистов одержал верх[80].
Особенно активно «Мизрахи» действовала в Польше. Она лавировала между борьбой с хасидскими движениями, решительно отвергавшими сионизм, и чрезвычайно тяжелыми обстоятельствами, в которых оказались тогда польские еврейские общины, с одной стороны, и участием в польской политике в попытке повлиять на действия польского правительства – с другой. Результаты оказались плодотворными: целый ряд периодических изданий (еженедельник «Ха-Мизрахи», а также «Ха-кедем», «Ха-шомер ха-дати» и другие), молодежные движения («Ха-шомер ха-дати» и «Бней-акива»), женская молодежная организация «Берурия», многочисленные образовательно-научные начинания, в том числе создание раввинской семинарии. Идея «Тора ва-авода» прижилась в польском движении, которое возглавлял Шмуэль Хаим Ландау.
Рабби Ицхак Ниссенбаум: проповедник и политик
Последним президентом польской «Мизрахи» стал рабби Ицхак Ниссенбаум, человек разносторонний и предприимчивый. Он был одним из проповедников Сиона: странствовал из города в город и проповедовал национальную идею. Он поддержал создание «Мизрахи» и ее деятельность, однако сам вступил в ее ряды только после Первой мировой войны, поскольку считал, что достигнет большего влияния внутри сионистского движения, если не будет ассоциироваться ни с одной из политических фракций. Ниссенбаум был выдающимся проповедником, он высказал много свежих идей. Особенно успешно он раскрывал значение мидрашей для насущных нужд современности. Кроме того, его злободневные статьи можно охарактеризовать как гомилетическое переплетение разных идей[81].
В годы борьбы «Мизрахи» против секуляризации ишува Ниссенбаум написал статью, в которой проводил различие между поведением в кризисную и мирную эпоху. В этой статье, опубликованной в начале 1933 года, Ниссенбаум сначала говорит о взаимоотношениях евреев с неевреями в годы библейского завоевания Ханаана: Иисусу Навину было приказано истребить семь племен, и войну он вел ожесточенную. Однако в конце войны народ Израиля не стал, вопреки заповеди, никого истреблять, и в Писании говорится, что существовали поселения и анклавы этих семи племен. «Писание, по сути, не порицает и даже восхваляет подобное поведение» [Nissenbaum 1948: 244]. То же различие между периодами борьбы и периодами мира существовало и в эпоху Второго Храма. В мирное время неевреям было дозволено покупать землю в Эрец-Исраэль. Однако после римского завоевания был введен запрет на продажу земли и даже сдачу домов внаем, из страха, что в земле не останется местных жителей.
Период создания национального очага также можно считать кризисным; соответственно, нужно определиться с нуждами ишува. Однако даже во времена Второго Храма, вне зависимости от обстоятельств, раввины настаивали на соблюдении определенных заповедей. Например, они не отменили пожертвований и десятины, хотя и возникали опасения, что евреи покинут страну из-за сложной экономической ситуации. Так оно и теперь: не соблюдать субботу нельзя, невзирая на кризисную ситуацию, требующую, чтобы евреи работали.
Эта программная статья написана в характерном для Ниссенбаума стиле: он сопоставляет между собой разнесенные во времени эпохи и рассматривает далекое прошлое как злободневное событие. Кроме того, статья служит примером его новаторства и интереса к насущному. Он погиб в Варшавском гетто, сохранив пылкую веру в свою мессианскую трактовку событий современности. Ниже будут рассмотрены его примечательные взгляды на раздел Палестины.
Споры вокруг раздела
Важным событием, в ходе которого обнажилась мессианская концепция религиозного сионизма, стали споры вокруг раздела Палестины. После арабского восстания 1936 года была создана Британская королевская комиссия во главе с графом Пилем; она выдвинула предложение по разделу Палестины. Отчет комиссии, опубликованный в 1937 году, содержал следующий план: север страны (Галилея), прибрежная равнина и район города Шарона отводились под еврейские поселения; длинный анклав между Тель-Авивом и Иерусалимом помещался под контроль Британии, а остальная часть страны предназначалась арабам[82].
Большинство религиозных сионистов и раввинов однозначно выступили против раздела. В принятии этого плана они видели открытый официальный отказ от части территории, что с религиозной точки зрения казалось им недопустимым. Бар-Илан, Маймон, Шломо Залман Шрагай, рабби Амиэль (на тот момент главный раввин Тель-Авива), рабби Узиэль (главный раввин сефардов) и другие были против проведения линии, которая отделит настоящее от эсхатологического будущего. Они не считали возможным отделить конкретное возвращение народа на свою землю от всеобщего процесса избавления. В связи с мессианской трактовкой текущих событий временные решения представлялись неприемлемыми. Более того, в принятии такого предложения они видели знак слабости и снижения выдержки: сторонники раздела якобы устали от борьбы и поверили лживым посулам, что создание (усеченного) государства решит все их проблемы. Бар-Илан обвинил Вейцмана и его фракцию в принятии идей «Брит шалом» – ассоциации, созданной, помимо прочих, Артуром Руппином и Мартином Бубером; они заключались в том, что евреи и арабы имеют равные права на Эрец-Исраэль. Маймон впоследствии пересмотрел свою позицию и признался, что если бы он мог предвидеть уничтожение европейского еврейства, то он бы от всей души поддержал идею раздела.
Ученики рава Кука и его идейные единомышленники пользовались в качестве аргументов положениями его доктрины. Согласно раву Куку, Эрец-Исраэль – это укрытие для бурных божественных сил. В рамках его каббалистической трактовки Земля обетованная есть отражение божественных
В интеллектуально-элитарных кругах религиозных сионистов некоторые поддержали политику самоустранения. Пинхас Розенблют, Шрага Кадари и другие придерживались мнения, что раздел – это чисто политический вопрос, не имеющий галахического значения. Соответственно, они осуждали позицию раввинов, обвиняя их в том, что они якобы выносят по данному вопросу галахическое решение. Позицию самоустранения занял и Ниссенбаум. Он писал:
Я не раз заявлял, что мое «нет» не исходит из моих религиозных представлений. Да, нам запрещено отказываться даже от пяди земли Эрец-Исраэль в границах, указанных в нашей Торе, но кто просит нашего разрешения? Если у нас его попросят, мы дадим отказ. Но нам приходится признать отданную нам часть территории; наверное, мы даже обязаны ее признать – именно в связи с нашими религиозными взглядами [Nissenbaum 1948: 293–294].