И здесь люди делали действительно очень много хороших дел. Они бесов изгоняли, они лечили, они воскрешали. Через них делалось много хороших дел. В чем же дело? Почему такой конец у них, у этих людей? Что Бог им скажет: Я никогда не знал вас. Со всеми этими делами, может, они это делали и считали, что они вполне достойные люди. Что они заслуживают Царствия Небесного, и Господь с распростертыми объятиями их примет. Но, увы, оказалось, они виновны. Потому что они, прежде всего, они не имели любви. Не имели. Они могли дела делать для своей славы. Для того, чтобы их почитали. Что вот ты целитесь, ты, значит, такой помазанный Богом, ты так благословенный Господом брат или сестра и так далее. Вот. И преклонялись перед ними, и служили им. Все. Вот это для этого они все делают. А сострадание к данному человеку, участие в его скорби… Они смотрели на людей, так говорят в народе, — сквозь пальцы.

Поэтому Бог не засчитал то, что Он считает это не ихний дар. Это не человек. Извините, это от Бога дар. А какие дела твои?.. Потому что написано в Откровении, что идут души и вслед за ними идут не ихние дары, а те дела, которые они делали здесь, на Земле. И по делам будет судим каждый человек. Каждый человек, который предстанет пред Богом. Аминь! Да благословит Господь.

Что бы он сказал человеку, который поставит его рассказ под сомнение, считая, что это были галлюцинации и бред. Я скажу такому человеку, что бред есть бред. Это не значит, что я отвергаю человека, который, действительно, в такой ситуации, как я, не бредил бы. Люди такие бредят. Да. И бредовое состояние было и у меня. Когда я, собственно, не вышел со своего тела. До этого времени, да. Мне всякие картины виделись. Я где-то пробирался, через какую-то пещеру, через что-то, через завалы… Ну, это чисто бредовое состояние. Это — бред. Это — бредовое состояние. Но то, что я оказался и видел воочию, то, что у меня переживание было внутри моего сердца, в этой ситуации, извините, это никак не назовешь бредом.

Многие говорят мне: а где же подтверждение? Так давайте, конечно, мы немножечко разберем этот вопрос. Что же было у меня поломано, и что побито. И что у меня не функционировало. Вот. И мое состояние после этого.

Во-первых, то сидение, на котором я сидел, оно было сплющено. Спинка стула тоже была сплющена. Удар настолько сильным был, что, ну, меня вытягивали оттуда. Говорит мой зять, когда смотрел эту машину после этой аварии. Говорит: «я не мог предположить, предположить невозможно, как человек мог остаться живым! Все до того исковеркано, до того помято, что там невозможно остаться живым!»

Если машина на трак на большой скорости ударился в дверцу водителя, то ее всю скривило. Первый раз, когда я пришел, как говорится, в такое сознательное уже осознание себя самого, вот, это было осознание очень тяжелое. Это настолько было сложное и настолько было тяжелое для меня переживание, что я, фактически, я кричал к Богу. Я плакал, я не стеснялся никого, кто был в этой палате, и я просил Бога: «Боже, забери меня!»

Все время около меня были родственники. У меня такая ломка была организма, такие были тяжелые муки. Меня вроде всего выворачивало, выкручивало. Ну, я не знаю, каждая косточка у меня ломалась — вот такое состояние. Вот, я не знал, от чего это. Вот такое состояние, а я не понимаю, от чего. Я кричу: «Боже, почему это такое?» После этого я уже узнал, в чем дело, в чем причина вот такого моего состояния была. Потому что, когда я лежал без сознания, врачи сделали меня наркоманом. В полном смысле — наркоманом. Они большие дозы наркотиков давали мне, и мои родственники говорили: не давайте ему такие большие дозы наркотиков. А они говорят: если мы наркотики не будем ему давать, он от болевого шока умрет. Он не выдержит.

Вот, и поэтому они давали наркотики, и когда я пришел в себя, фактически, наркотики прекратили мне давать, и все, у меня была ломка организма. Я понимаю наркоманов. Насколько им тяжело, насколько трудно выйти с этого состояния. Вы знаете, и родственники, которые были вокруг меня, и утешали меня, и успокаивали, и держали меня. Потому что я схватывался и говорил: «я не могу! Я не могу этого терпеть всего». Вот.

Единственное, и я благодарен Господу, что Он сказал, что Духом Святым во мне, и я это услышал. Он сказал два слова: «Ободрись! Ободрись!» Больше ничего не было, я не слышал ничего. И после этого, когда Он сказал, у меня действительно получилось облегчение. Я почувствовал это облегчение. И я начал уже, как говорится, нормально выздоравливать. Я перестал плакать, я перестал просить Бога, чтобы Он меня забрал, вот, и я почувствовал, что у меня сил все больше, и больше, и больше прибывает, и я крепче становлюсь.

Врач, который пришел, и который беседовал со мной, вот, через переводчика, дочка была, и родственники были, он объяснял мне мою ситуацию, и в каком состоянии я был. Во-первых, он сказал: «я не надеялся, что когда-нибудь я услышу голос этого человека». Никакой надежды не было. Ну и, значит, он сказал, что: «у вас вся левая сторона была разбита. Ребра все с левой стороны были поломаны от этого удара. Селезенка была у вас отрубленная, левое легкое было сплющенное, и ребра прошли сквозь легкое. Вот. Внутрь, — говорит, — и как они не поразили ваше сердце, что они прошли мимо сердца, это, — говорит, — удивительно. Но они прошли насквозь легкое, ребра. Вот. — Ну, — говорит, что: мы вам ребра соединили, легкое левое вам выдули, но селезенки у вас нету. Это одно. И второе, — говорит, — почки у вас не работают». Такой сильный удар был, и вот то ли из-за удара, то ли последствия этого удара, почки перестали функционировать, и они не работали у меня.

И говорит он: «вот, я и дочери говорю, и вам, чтоб вы знали заранее, что: вам очень опасно находиться в общении с людьми. Почему? Потому что, если будет человек далеко от вас сидеть, и он будет инфекционной болезнью какой-то болеть, вы обязательно эту инфекцию подхватите. У вас никаких защитных функций организма нет. Чтоб вы знали наперед, что вы должны быть очень осторожны. И все время быть под наблюдением врача».

Второе. Он сказал, что: «вы должны знать, что эти вот почки, которые сейчас у вас не функционируют, они вряд ли будут функционировать. Они мертвы, они спят». И я многократно был на этой диализ-машине, которая очищает кровь. Это надо пять часов лежать без движения на этом столе. Вот. И очень неудобный стол там. И она не болезненная, но очень тяжелая процедура. Очень тяжелая. И очень утомительная.

«Ну и, — говорит, — еще я должен вам сказать, чтоб вы знали наперед, что фактически ходить вы вряд ли будете». Он точно не утверждал. Но говорит: «у вас сильный был удар, — говорит, — в таз. У вас, говорит, таз был, как бы, смят. Так что, — говорит, — вы очень сильно пострадали.

Через некоторое время… он часто ко мне приходил, по-моему, через день даже приходил. И все спрашивал, как я себя чувствую, как у меня дела. Я все время у него под контролем был. Вот. И в один из дней он приходит, да и говорит: «вы знаете, вы внушили нам надежду. Вы внушили нам надежду потому, — говорит, — что вы в таком положении и после такой страшной аварии начали выздоравливать очень интенсивными темпами. И, — говорит, — несмотря на то, что вы в таком возрасте, вы выздоравливаете, — говорит, — в пять раз быстрее любого человека, который был в подобной вам ситуации». Такое интенсивное выздоровление. «И это, — говорит, — внушает нам такую оптимистическую надежду в отношении вас».

Потом, через время, он пришел, да и говорит: «я принес вам очень радостную весть. Очень радостную». Что же за радостную весть? Он говорит: «у вас правая почка заработала!» «Слава Богу!» — я говорю. «Левая почка, — говорит, — она молчит, она спит, она работать вряд ли будет у вас, не работает она». Дочка сидела, а я говорю: «доця, переведи ему, пожалуйста, что Бог, Которому я верю, Он сказал, что у меня все должно работать. И если у меня сейчас, — говорю, — левая почка не работает, она спит, Бог ее разбудит, и она будет работать! Она должна работать». Вот.

И, довольно короткое время прошло, и он приходит и говорит: «я поздравляю вас, у вас и левая почка заработала». И, таким образом, я, значит, начал очень интенсивно там выздоравливать. Я вам скажу без каких-то прикрас, или какого-то самомнения, или чего там… я в этом сэйлемском госпитале стал знаменитостью. Ко мне приходили люди просто посмотреть на меня. Вот. А я доцю спрашиваю: «доця, чего они ходят?» «А они, — говорит, — приходят, чтоб взглянуть на тебя. Ты был на том свете, и сейчас так быстро выздоравливаешь». Вот. Я, фактически говоря, не говоря в свою пользу, стал знаменитым. Почему? Потому что даже девочки молодые там, сестры, они работали, наверное, там работали, я не знаю их, но они приходили ко мне и просили, чтобы я их благословил. Вот так.

Я не знаю, люди, понимаете, вот, старые люди еще как-то сдержанные. А молодежь — она более искренняя. И она приходит, видит такой уникальный случай и… доця говорит: «благословляй их, они пришли, чтоб ты их благословил». И я их благословлял именем Господа, вот, и, таким образом, меня забрала дочка с этого сэйлемского госпиталя…

У меня почки работают, у меня все органы внутренние работают. Вот. Но, правда, я тогда еще получал питание через желудок, я не мог есть, вот. У меня такое было бессилие, что бутылку с водой я поднять не мог. Вот. Руками еще что-то я мог взять донести до рта. Вот. Ложку там, и то не полную. А ногами вообще не двигался… ничего… даже они не двигались. Даже не двигались, вот. Меня сажали на коляску, вот, и, когда посадят меня на коляску, я еду. Вроде руками двигаю эти колеса. Сойти с коляски и пересесть на кровать я не мог. Меня переносили, ложили на кровать. Ну, вот так вот я выздоровел. Вот.

И здесь уже привезла она меня в Портленд. Там определили меня в реабилитационный центр. В этом реабилитационном центре мне должны были уже, как говорится, лишить меня этой подпитки, вот, через желудок. Я должен был научиться есть сам. Потому что меня и врач вел, который учил меня, как глотать, как жевать, вот. Я не знаю, почему, вот, чтобы я не захлебнулся, не поперхнулся. Ну, такая опека у них была. Это одно. И второе, что должны меня начать учить ходить. Но для того, чтобы учить ходить, надо два врача, которые бы вели человека, поддерживали его, говорили какой ногой ступать и так далее. Ну, и в этот период никто не приходил ко мне. Не то, что родственники. Родственники все время приходили. Слава Богу! Я благодарен им! Вот. И не только родственникам, а знакомым. И верующих много приходило. Вот. А те люди, которые должны были научить меня ходить — врачи, не приходили. И я спрашиваю дочку: «почему не приходит никто и не учит меня ходить?» А она говорит: «иншуренс слишком много заплатил за твое лечение, и сейчас он исчерпал себя. За тебя не платят врачам, поэтому никто не приходит».

Страховка закончилась. Фактически, я был предоставлен самому себе. Вот. Никто не приходил, никто не учил меня ходить. И в один из дней… Но это был тоже План Божий, потому что я верю: ничего без воли Божией не бывает в жизни человека. И вот, значит, в один из дней, когда я собирался встать уже, я тогда потихоньку вставал, и садился с кровати на коляску, чтоб выехать, и хотел это сделать, Дух Святой во мне сказал: «встань, и иди!» И я если бы это сделал, что мне сказал Бог, я бы пошел. Но у меня появилось сомнение. Я говорю: «Господи, как я могу пойти? У меня ноги парализованы, и я не могу идти». И я каюсь сейчас перед Богом, что я не доверил Духу Святому. Вот. И тогда было второе слово мне сказано: «иди за коляской».