– Мстить? – Бальдур произнес это таким тоном, будто не мог решить, как на это реагировать: удивляться или возмущаться. – За что мстить, черт возьми? Если кто-то и мог думать о мести, так это родители той девочки, которую он убил. Или его бывшая. Сюда он попал по собственной милости, и винить ему некого, кроме себя самого.
– Знаю. Все знают, кроме, может быть, него самого. Может, он именно себя считает жертвой.
Она не могла рассказать брату, что происходит, и этот спор становился бессмысленным, а значит, его следовало прекращать. Они и без того уже превысили лимит времени, установленный для разговора с заключенным. Фрейя поблагодарила брата и дала отбой, но только после того, как тот попросил еще раз описать его дочку. Теперь оставалось только надеяться, что к тому времени, когда Бальдур выйдет из тюрьмы, Сага каким-то чудом превратится в ту прелесть, какой Фрейя ее расписала.
Она поставила телефон на зарядку, поднялась и отправилась на кухню покормить собаку. Малоаппетитное на вид нечто Молли сожрала с такой жадностью, словно ей подали первоклассный ромштекс. Проглотив последний кусочек, она рванулась к двери и, предвкушая прогулку, опрокинула что-то в маленькой прихожей. Так у них было заведено: после ужина – прогулка. В любую погоду и независимо от самочувствия самой Фрейи. Все лучше, чем убирать за собакой в квартире.
Фрейя уже обулась и надела куртку, когда в гостиной зазвонил телефон. Она сделала было шаг назад, но Молли угрожающе зарычала. Ладно, перезвоню потом, решила Фрейя.
Звонил, как оказалось, Хюльдар. В оставленном сообщении он спрашивал, можно ли ему зайти по делу. С бутылкой красного. Или двумя. К собственному удивлению, Фрейя едва не согласилась. Сначала она попыталась оправдаться перед собой тем, что ей и впрямь интересно, как идет расследование, но потом признала, что и на самом деле хочет его увидеть.
Благоразумие вернулось в самый последний момент, когда она уже набирала текст. Воздержание и впрямь не шло ей на пользу. Надо дождаться уик-энда и что-то предпринять, как и собиралась уже давно. Но тут Фрейя вспомнила о взятых на себя обязанностях воскресного папы и со вздохом потянулась к телефону. Есть вещи, которые нельзя обойти: экзамены, слякоть, кариес, налоги и – похоже – Хюльдара. Но ее согласие ни в коем случае не будет первым шагом к возобновлению их интимного знакомства. Нет и нет. Она сразу и недвусмысленно даст понять, что ничего подобного в ее повестке дня не значится.
Глава 18
Поскольку определить, кому принадлежат отрубленные руки, эксперты так и не смогли, полиция решила обратиться за помощью к населению, рассчитывая, что кто-нибудь узнает жертву по описанию. Информация носила довольно туманный характер и могла иметь отношение к тысячам людей, и детективы ожидали лавины звонков. Жертве было не меньше пятидесяти и не больше семидесяти. Семейное положение неизвестно, поскольку след от обручального кольца едва заметен; то ли он потерял кольцо, то ли развелся, то ли просто перестал его носить. Вероятно, занимался какой-то офисной работой, но с такой же вероятностью мог быть на пенсии или просто безработным. На руках ни шрамов, ни татуировок. Группа крови – I, резус-фактор – положительный, как и у половины страны, из чего не следует, что он не может быть иностранцем. С равным успехом он мог быть кем угодно, даже масоном. Вот такое описание предложила полиция.
В первый раз Хюльдар услышал об обращении в конце утренней планерки. Народу в комнату набилось столько, что некоторым пришлось стоять. Эртла коротко остановилась на основных направлениях расследования, не упомянув при этом ни о временно́й капсуле, ни о гробе, найденном на городской свалке. Тем не менее она впервые указала на возможную связь с Йоуном Йоунссоном, не вдаваясь при этом в детали. Хюльдар предпочел бы, чтобы она рассказала о письме, о связи Йоуна с убийством прокурора Бенедикта Тофта и о том факте, что гроб принадлежал отчиму Йоуна. Вместо этого Эртла лишь заметила мимоходом, что в ходе следствия неожиданно всплыло имя Йоуна Йоунссона.
Хюльдар попытался убедить себя, что пробелы в выступлении Эртлы объясняются ее намерением целиком посвятить завтрашнее совещание новой линии расследования. В противном случае трудно понять, на что ему рассчитывать. Проверить все возможные ниточки – работа не для одного человека. Особенное беспокойство вызывал у него некто К, который мог быть Кольбейном, владельцем машины в подземном гараже. Эртла его тревог не разделяла.
Наилучшим способом выяснить, означает ли К Кольбейна или кого-то еще, было бы добиться ответа от Трёстюра. В конце концов, список составлял именно он. Будь его воля, Хюльдар первым делом допросил бы Трёстюра, а вслед за ним и самого Йоуна. Последний уже показал, что способен на необъяснимые поступки, а значит, является наиболее вероятным кандидатом на роль убийцы.
И все же в это утро Хюльдар пребывал в таком прекрасном настроении, что не только не испытывал никакой злости к Эртле, но и вообще был настроен благодушно в отношении всего мира, поскольку вечер накануне прошел как нельзя лучше.
Хюльдар не мог понять, чем же таким он отличился вдруг в глазах Фрейи. Он никогда не понимал женщин, как, впрочем, и мужчин, и не мог представить, что происходит в их головах. Так или иначе, какова бы ни была причина, она согласилась принять его – и, в кои-то веки, не для того, чтобы обсудить убийство или дурное обращение с детьми. Фрейя пригласила его к себе и поначалу держалась тихо, словно уже успела пожалеть о своем решении. Но Хюльдар сразу позаботился о том, чтобы не дать ей шанса поставить в его визите вежливую точку. В отношениях с противоположным полом он был ветераном как марафона, так и бега с препятствиями. В конце концов она расслабилась – под влиянием то ли вина, то ли полицейских анекдотов, это было неважно. После того как они выпили две бутылки красного и она принялась слегка заплетающимся языком нести какую-то фигню о няньках и воскресном папе, Хюльдар переместился на софу и на протяжении всего вечера подтягивался к ней все ближе и ближе. Фрейя не оттолкнула его, и в какой-то момент дело дошло до того, что уже трудно было понять, кто из них первым сбросит одежду.
И вот тогда-то ему открылась истина. Если он хочет от этой женщины чего-то более глубокого и серьезного, чем случайный секс, тогда пьяный перепихон на продавленной софе без подлокотника – не самое хорошее начало. В общем, вместо того, чтобы воспользоваться преимуществом, Хюльдар отодвинулся и сказал, что ему пора. Фрейя уставилась на него остекленевшими глазами, растерянно и удивленно, не замечая размазанной помады. На секунду его решимость подверглась испытанию, но он все же сдержался и даже нашел в себе силы поблагодарить ее за приятный вечер.
В ожидании такси Хюльдар поднял голову и увидел стоящую у окна Фрейю. Она смотрела на него, и он решил интерпретировать этот взгляд как свидетельство того, что поступил правильно. Большинство женщин, с которыми он спал, утром так мучились от похмелья, что не могли и рукой помахать на прощание. Зрелище это оставляло настолько неприятное воспоминание, что он никогда не пытался связаться с ними, а они – с ним; потому, наверное, что его лицо отныне и навек ассоциировалось у них с тошнотой и головной болью, а удовольствие от ночного секса рассеивалось, как туманная дымка.
Чтобы напомнить о своем присутствии, Эртле пришлось постучать пультом ДУ по проектору.
– Ты что, не слушаешь? – Она нахмурилась. Как и у Хюльдара, под глазами у нее темнели круги, но у нее они были результатом тревоги и усталости, а у него – следствием выпитого красного вина и зарождающихся сомнений в правильности вчерашнего решения. – Если ты не в состоянии сосредоточиться на работе, я найду себе другого помощника.
– Всё в порядке. Просто отвлекся на минутку. Извини. – Хюльдар постарался собраться. – Можешь повторить последнее?
Эртла неодобрительно покачала головой, но сделала как он просил. В комнате остались только они вдвоем. Она попросила его задержаться ненадолго, и Хюльдар ожидал, что либо услышит извинение за ее вчерашнюю вспышку, либо получит выговор. Как всегда непредсказуемая, Эртла не сделала ни того, ни другого.