Повернувшись обратно к Окнологу, я призвала остатки своей магии. Меня окутало вишневым светом, и по вытянутой руке вверх устремились узоры из листьев и цветов. Магия Селесты живет во мне, теплая, успокаивающая и настоящая. Вскинув подбородок, я бросила вызов Окнологу. Пусть только попробует еще раз сказать, что я недостойна. Знакомый скрип открывающейся двери в царство тварей стал музыкой для моих ушей. Это значит, что Селеста все еще позволяет мне заходить в царство. Это значит, что мои звери по-прежнему связаны со мной. Это значит, что я по-прежнему заклинательница тварей.
– Можешь думать, что я недостойна их преданности, но ты ошибаешься. – Я решительно шагнула вперед, и Окнолог ощетинился. – Мои звери выбрали меня. Они хотят быть со мной. И это при том, что я не отдаю им приказы на драконьем языке.
За спиной раздался оглушительный рев, и я поняла, что мне удалось победить магию Окнолога. Мои звери тут же бросились вперед и заслонили меня от легендарного дракона. Они проигнорировали открытую дверь, что обещала безопасность, и остались со мной. Их любовь и преданность – та же любовь и преданность, что я испытывала по отношению к каждому из них, – окутали меня, успокаивая боль от ожогов и ран. По моему лицу потекли слезы.
– ТЫ… – почти что прошептал Окнолог. Он опустил голову, и его морда оказалась всего в нескольких сантиметрах от меня.
– Довольно! – закричала Язмин.
Ей удалось найти то, что она так отчаянно искала, – кинжал, которым она пронзила свое сердце. Она взяла испачканный кровью клинок и направила его острие таким образом, чтобы оно указывало на кровавое пятно на ее блузке.
Окнолог замер, и Язмин рассмеялась.
– Не забывай, кто здесь главный. Ты связан со мной, а я – с тобой.
Окнолог вздрогнул и посмотрел на поле боя. Заклинатели все еще кричали, умоляя своих зверей вернуться. Никому из них не нужен контроль или власть. Никто из них не стремится повелевать зверями. Все, что нужно заклинателям, – это знать, в порядке ли их любимцы. Один за другим звери задрожали всем телом, издавая душераздирающие крики. Они били себя лапами по мордам и трясли головой, чтобы избавиться от влияния драконьего наречия.
А затем звери бросились бежать обратно к заклинателям. И лишь когда они воссоединились со своими хозяевами, они оглянулись. Заслонив своего человека, каждый зверь оскалился на Окнолога.
Дракон медленно повернул голову в мою сторону и заглянул в мой разум. Звучащий в моей голове голос не имел ничего общего с голосом Язмин.
«Этой женщины было достаточно, чтобы убедить меня в моей правоте. Селеста – единственная, кому можно доверить магию приручения. И все же…» – Окнолог содрогнулся всем телом, как будто пытался противиться ее влиянию.
Язмин прижала кинжал вплотную к груди, и на острие заблестела кровь. Взгляд Окнолога остекленел, всякое подобие разума исчезло в одно мгновение. Запрокинув голову, он издал оглушительный рев. Из открытой пасти на нас дождем полилась слюна, и Язмин рассмеялась.
– Окнолог… – прошептала я.
Я почувствовала его боль. Агония, которую он испытывал, была связана вовсе не с контролем Язмин, а с Селестой, которую он так отчаянно любил. Когда богиня поделилась своим даром с заклинателями, он почувствовал себя преданным, поэтому и обратил ярость на весь мир.
Только Окнолог не понимал, как сильно Селеста любила его. Ей невыносима была мысль о том, чтобы убить его, каким бы опасным и неуправляемым он ни был. Поэтому она сделала единственное, что было в ее силах – пожертвовала собой и позволила ему обрести покой в вечном сне.
Но когда Язмин пробудила Окнолога и разрушила чары богини, она лишь доказала правоту легендарного дракона…
Пророчество! Вишневый свет вокруг меня стал ярче, и в голове всплыли строки, которые я с детства знаю наизусть.