…Утро выдалось изумительно солнечное, без единого облачка.

Наскоро позавтракав, мы переправились в поселок.

Первым делом устремились, конечно, на почту. Отправили письма, накупили ворох газет, о том, о сем потолковали со словоохотливыми почтовыми девушками. (Надо сказать, что из всех виденных нами уралочек одна только Вали — из лодки дяди Юры — отличалась «уральской скупостью» на слова.)

Еще по дороге на почту мы обратили внимание, что у встречных людей, которые, совсем как в Москве, на ходу просматривали газеты, газетные полосы были без многочисленных заголовков и без клише. Сплошной плотный текст. Значит, какое-то постановление. Или доклад.

Было первое августа. В то утро в Кын пришли газеты с проектом Программы партии. В Свердловске их прочитали двумя днями ранее.

Солнце уже припекало. В прохладной тени на чистеньких ступеньках магазина, приятно пахнущего пенькой, дегтем и кожей, сидел пожилой человек с газетой. У него были руки рабочего, спокойные глаза, седые и прокуренные усы и такое морщинистое лицо, что оно казалось склеенным из кусочков. Мы подсели к нему и разговорились.

Он начал свою трудовую жизнь еще «при царе Косаре» — на шуваловском заводе листового железа. «Вон тот приземистый корпус за отделением связи видите?»

— Решили, значится, взглянуть на наш Кын? Так-так. Теперь народ особо любознательный пошел. Не то что прежде.

Старик отчеркнул крепким ногтем в газете абзац и, показывая его нам, вслух прочел: Повысится значение кооперации — колхозов, потребительской, жилищно-строительной кооперации». Это в проекте Программы. Ответственные слова! Так вот поимейте в виду, что эта самая потребительская кооперация зародилась здесь, в Кыне. В 1864 году. Сказывают, будто граф Строганов для начального оборота дал капитал шесть тысяч рублей заимообразно и вроде бы без процентов. Сомнительно, но… так говорят. Впрочем, разные графы бывали… Вот с того и пошло. А скоро отмечаем столетие. Да, это мы, кынчане, зачинатели кооперативного движения в России! Пройдите к нашему универмагу. Там прибита мемориалка с поздравительной надписью: «Кыновскому обществу потребителей в день его 70-летия».

Историк припомнил, что Международный день кооперации отмечается в первую субботу июля. И тут же походя просветил Лирика, оказавшегося не в курсе, что потребительская кооперация призвана совершенствовать торговлю на селе, организовывать сбыт излишков сельскохозяйственных продуктов, что она является теперь одной из форм вовлечения масс в коммунистическое строительство. Все это Историк был в состоянии растолковать до тонкости, но того, что кооперация пошла от Кына, не знал даже он.

Наш собеседник оказался патриотом родного поселка. Он с явным удовольствием, со смаком рассказывал обо всем, что касалось Кына.

— Заметьте это себе, у нас исключительно здоровый климат. Сюда приезжают и ленинградцы, и москвичи: знают наш Кын. Здесь построен и костнотуберкулезный санаторий. Всесоюзного значения санаторий! Вот он перед вами, на этом самом солнечном у нас косогоре и с видом на Чусовую. Или возьмите наш сероводородный источник. Это без всякой фантастики настоящий целебный источник. Тут ленинградский один профессор все наезжал. Пил только из него и каждое утро обливался у источника. Из него фонтаны так и хлещут, как из петергофского Самсона. Сходите, это всего километра полтора отсюда… Вот так улицей и держитесь. Другой дороги нет. И — что б вы думали? — вылечился профессор! От чего вылечился? Во-первых, у него нервы пошаливали, а окромя того, и с обменом не все было ладно. Кисловодск не помог, а Кын излечил! Вот он какой, наш Кын, ребята! Особенно для интеллигенции — клад!..

Мы приготовились к тому, что собеседник начнет расхваливать теперь все подряд и напропалую. Не тут-то было. Главное предприятие поселка — лесопильный завод (хоть там работал родной его сын) — он, например, весьма сурово раскритиковал. Порядки на лесозаводе нас не очень интересовали, мы слушали просто из вежливости, но старик и сам как будто не любил этой темы. Он вовремя вспомнил про внука и буквально до небес превознес местную команду подростков-волейболистов.

— Вы подумайте: дикари-мальчишки, а всех бьют, всех подряд! Что в них за талант такой? Откуда? Может, от дружности? Туристы часто с ними играют, полный разгром всегда! А ведь, наверно, и тут проплывают не самые последние игроки. Студенты, например. Я своим советовал: пока порох есть, вызывайте, ребятки, на соревнование Пермь, Свердловск!

Солнце припекало уже основательно, но на чистых ступеньках магазина было прохладно и хорошо. Неторопливо текла беседа. Новый знакомый наш никуда, видно, не торопился, все в жизни у него было сделано. Оставалось потолковать кое о чем да подумать. Заприметь он в наших глазах малейшее недоверие или пренебрежительную улыбочку — тут бы и разговору конец. Но интерес наш был неподделен.

Меня всегда радуют встречи с такими вот патриотами «своего угла», «своего микрорайона». Пускай зачастую микрорайон этот и неказист и для тебя он, как говорится, ни уму ни сердцу, однако кому-то он по-настоящему дорог, кто-то здесь родился, прожил, быть может, настоящую и большую жизнь, проливал за него кровь, так что для него он родина, в самом высоком смысле слова. Поэтому-то он знает, какими словами передавать его красоту, а какими защищать его честь. Если же понадобится сбить раж с какого-нибудь зарвавшегося «нигилиста», что только шаг ступил с Кузнецкого моста или Невского проспекта и уже цедит сквозь зубы: «захолустье», то вот такой горячего сердца человек собьет и спесь, и раж в два счета. Наблюдаешь и диву даешься, потому что это всегда разыгрывается, как по нотам…

— А каким был бы ваш Кын, если б вы завели сады! — сказал Историк, наводя собеседника на одну из «своих» тем.

Старик ответил:

— Сады — дело хорошее, да канительное. Где-то надо доставать саженцы, куда-то ехать, везти, садить, спасать от морозов. Шибко много возни! Огородами занимаемся, а до садов руки не доходят.

— Неужто дело только в морозах?