— Что, как?
— Как назовете корабль? — спросил флотоводец.
Ибрагимов несколько расслабился и даже позволил себе почесать затылок. Имя корабля должно было отражать дух команды и внушать уважение, отсылая к боевым подвигам и героизму экипажа. Потому Ибрагимов ответил именно так, как и следовало от него ожидать его команде.
— Да так и назову — «Чумной денек»…
Ибрагимов тратил неимоверные силы, подбирая нужные слова. На лбу выступил пот от напряжения. Однако он сохранял бодрость духа и старался не выдавать переутомления.
Ему еще требовался постельный режим, так как месяц реабилитации при таких сложных травмах — ничтожно мало. Но он сам просил все быстрее закончить. Поэтому министр настояла на серии судебных слушаний, наспех созванных, наспех собранных, только для того, чтобы разрешить вопрос окончательно.
— Когда мы узнали, что Третий каракарский флот приближается к Форусу, офицеры Магеллана разработали несколько планов сражения, — продолжал Ибрагимов. — Большинство из них мы успели бы подготовить, некоторые нет. Флот противника двигался медленно. Магеллан, как я уже говорил, предложил атаковать врага со стороны звезды под прикрытием станции «Зодиак». Альтернативный план выдвинул капитан второго ранга Юргенс Блейцер. Он предложил заминировать генераторы электромагнитного шторма и отвести наше боевое соединение на значительное расстояние. Когда противник приблизится к системе Форус, мы должны были взорвать генераторы. Это создало бы возможность сворачивать пространство и перебросить наши силы заграждения в точку позади флота каракарцев. Используя эффект неожиданности можно было взорвать флагман и дезорганизовать строй, если бы не одно «но». Синхронизация взрыва генераторов, расчет прыжка и точка выхода требовали очень точной координации, которую мы не могли организовать в такое короткое время. На это ушли бы недели. А прыгать наугад очень опасно.
И тогда мне пришел в голову новый план. В системе Форус всего четыре планеты, две из них находились относительно недалеко друг от друга. Если разместить за ними разбитое на две части соединение, а генераторы шторма передвинуть аккурат между двумя небесными телами, и в режиме молчания минус-связи дождаться прихода сил противника, то когда противник придет и начнет атаковать генераторы, мы сможем взять его в клещи и раздавить. При этом мы даже могли бы сохранить «Зодиак», замаскировав его под солнечное пятно.
План казался великолепным, и я его сразу озвучил. Магеллан тут же обвинил меня в предательстве и попытке сместить его с поста командующего соединением. Однако меня поддержало большинство офицеров, и мой план утвердили.
За несколько дней мы передвинули генераторы, а соединение разбили на две части. Наша группа включала три линкора, семь крейсеров и вспомогательный флот. Еще четыре линкора ожидали прибытия каракарцев у Процеона-II, чтобы дать последний бой, но из-за невозможности сжатия пространства они не могли прийти на помощь. Таким образом, за планету 0346-А отошел линкор «Защита Рурина» и линкор «Верность Турии», а также три крейсера и несколько канонерок, а за планетой 0349-А скрывался линкор «Преданность Канкая», четыре крейсера и весь вспомогательный флот.
Когда появились силы противника, оказалось, что разведка просчиталась. Против нас выступало не пять дредноутов, а восемь, не считая иных судов. Численное превосходство в два дредноута не имело существенного значения, так как корабли шли не в боевом порядке, а плотным походным строем. Это означало, что при поражении одного корабля его обломки станут повреждать другие корабли, и наши атаки будут усилены подобной «картечью». Но когда против нас вышли не пять, а восемь дредноутов, стало ясно, что мы уже не сможем сконцентрировать огонь, и звено успеет перестроиться в боевой порядок.
В этот момент произошло самое неприятное. Магеллан слетел с катушек. Он побежал к передатчику минус-связи, чтобы отдать приказ об отступлении. Нет нужды упоминать, что использование минус-связи демаскирует не только передатчик, но и приемник, а значит, противник сразу узнает местоположение и кораблей, и станции.
К сожалению, я не успел остановить его, потому что понял его замысел слишком поздно. Я догнал его только в рубке связи, когда он уже отдавал приказ отступать. Я избил его и отобрал ключ запуска ракет «Заря». Когда я поднялся на капитанский мостик, приказал немедленно атаковать строй противника, а остальным кораблям отступать. Когда мы вышли из тени планеты 0346-А, станция «Зодиак» уже была уничтожена, а линкор «Преданность Канкая» был весь в огне. Ракеты летели нескончаемо, впивались в наши крейсера и взрывались. Вдобавок противник выпустил целый рой истребителей GG-3, штук пятьдесят-шестьдесят, не меньше. Надо было что-то делать, и я активировал свой и капитанский ключ.
Первоначально я рассчитывал запустить ракеты во вражеское соединение. Это уничтожило бы их, уничтожило бы «Защиту Рурина», но другие корабли могли бы уйти в сторону Процеона-II. «Преданность Канкая» к тому времени мы уже потеряли, он развалился. Но затем меня осенило. Флот каракарцев был ближе всего к звезде Форус, если начать бомбардировку звезды ракетами «Заря», это сделает ее неустойчивой, а радиационная и термальная опасность вынудят противника перестроиться и отойти на безопасное расстояние. Мелкие звездолеты плохо экранированы от таких угроз и будут уничтожены, а большие прекратят огонь и разойдутся в стороны. Чо даст нам время покинуть систему.
Я приказал отступать к Процеону-II, а сам запустил двадцать ракет «Заря» в сторону звезды. Наши потери — три сбитых крейсера и линкор «Преданность Канкая», Нам тоже удалось уйти, хотя противник преследовал нас какое-то время. «Защита Рурина» долетел в аварийном состоянии до системы Лут. Остальное не имеет особого отношения к делу.
— Простите. — Голос судьи Протасовой прозвучал уже не столько надменно, сколько извинительно. — Если дело обстоит действительно так, то как вы можете оправдать тот факт, что мы потеряли систему Форус? Я не говорю о том, что там теперь поле обломков, это обычное следствие военных действий. Хотя обломки и затрудняют наше расследование, это еще можно понять. Я говорю про звезду, которая стала нестабильной. Из-за нее мы не можем вести геологоразведку на планетах Форуса, не говоря уже о заключенных ранее многотрилиардных контрактах на разработку месторождений…
Ибрагимов развел руками. Один из судий отметил это в своем блокноте.
— Противник был задержан в его продвижении к Процеону-II, а после, как выяснилось, и вовсе отказался от своих оккупационных планов. К тому же я спас половину боевого соединения, я имею ввиду линкор «Верность Турии», четыре крейсера, двенадцать канонерок, три заградительных звездолета и несколько танкеров. Не списывайте это на случайные обстоятельства…
— Объявляется перерыв, — прервал его судья Дмитриев, — слушания продолжатся через полчаса…
Молоток, как это происходило сто, двести, триста, пятьсот, тысячу лет назад, ударил по столу. Судьи один за другим вышли в совещательную комнату. В зале заседаний остались только Ибрагимов и министр войны Аврора Мурено.