— Пора, господа жиды! — не без издевки в голосе объявил им казак.
Те, впрочем, и, не подумав оскорбиться или еще как-то отреагировать, ни слова не говоря, вышли, держа в руках как драгоценность баул с бумагами. Быстро забравшись в сани, они устроились поудобнее, после чего один из них жалобным голосом сказал:
— Мы готовы.
— Тогда трогай, — крикнул офицер возчику, и их маленький обоз, сопровождаемый охраной, двинулся в путь.
— Может, надо было засвидетельствовать свое почтение его высочеству? — тишком спросил Моше у своего старшего товарища.
— А может, ты заткнешься и хоть раз сделаешь так, как тебе сказали умные люди? — вопросом на вопрос ответил Хайм.
— Что вы там бурчите? — насмешливо осведомился есаул.
— Ваше высокородие, — обратился к нему старший из поставщиков и для подобострастия даже снял шапку. — Не скажете ли нам, отчего ночью был такой шум?
— Да амбар на окраине сгорел. Видать, там какие-то бродяги прятались, да сами себя и подпалили сдуру!
— Что вы говорите! — покачал головой коммерсант. — Как страшно иногда жить…
Тяжелые веки открылись с таким трудом, как будто были по меньшей мере свинцовыми. В глаза тут же ворвался столь яркий свет, что их поневоле пришлось прикрыть. Однако это мимолетное движение не осталось не замеченным, и совсем рядом раздался смутно знакомый голос:
— Раненый очнулся, позовите скорее доктора!
На зов довольно скоро пришел младший ординатор, а затем вслед за ним появился и Гиршовский.
— Нуте-с, как ты себя чувствуешь, братец? — спросил младший врач, осматривая Будищева.
— Надо бы лучше, но некуда, — еле ворочая языком, ответил Дмитрий.
— О! Уже пытаешься шутить? Прелестно, стало быть, идешь на поправку.
— Боюсь, дорогой коллега, что этот пациент будет ерничать и на смертном одре, — добродушно усмехнулся главврач. — Хотя, пожалуй, в данном случае вы совершенно правы. Кризис миновал и можно надеяться на лучшее.
Закончив осмотр, они ушли, оставив раненого одного. Ужасно хотелось пить, но не было сил позвать сестру или санитара. Оставалось только ждать, пока кто-нибудь обратит внимание на его бедственное положение. Через некоторое время, показавшееся ему вечностью, рядом раздались легкие шаги, и Будищев попытался попросить воды, но не смог. И тут случилось чудо, в пересохшие губы ткнулся носик поильника, и из него полилась живительная влага. Никогда, ни до, ни после, не приходилось Дмитрию пить ничего вкуснее, чем эта теплая, противная после кипячения вода, поданная ему сестрой милосердия. С каждой каплей ему становилось легче, и под конец он таки смог еще раз открыть глаза и увидеть лицо Геси. В этот момент и без того симпатичная девушка показалась ему воплощением женской красоты и всех мыслимых достоинств.
— Как я сюда попал? — прошептал Дмитрий, утолив жажду.
— Вас принесли какие-то солдаты. Вы потеряли очень много крови и были совсем плохи.