— Ну, что вы, Дмитрий. У меня как раз все хорошо. Все же я успел получить образование, так что могу служить в присутствии или частной конторе. Две ноги для этого совершенно излишни. К тому же меня ждет Софи, так что будущее видится мне исключительно в светлых тонах. А вот что будут делать другие инвалиды, я не слишком себе представляю. Ведь у многих семьи, и их надо кормить. Эти люди находятся в таком унынии, что больно смотреть.

— И когда вы отправляетесь?

— Точно не скажу, но говорят в ближайшие пару недель нас отправят на телегах в Бургас, а оттуда морем в Севастополь. Все зависит от наличия транспорта.

— Что же, счастливого пути…

— Ну, прощаться пока рано, мы ведь еще увидимся. Я непременно зайду завтра, а сейчас нам пора, а то доктора будут ругаться.

— Ага, спасибо. Феденька, задержись на секунду, я у тебя кое-что на ушко спрошу…

— Чего, Граф? — наклонился Шматов, как только Лиховцев отошел, громыхая своей деревяшкой.

— Говори…

— Ладно все прошло, — поспешил он успокоить Дмитрия, сообразивший, о чем тот спрашивает. — Все шито-крыто. Жандарм, правда, приходил, дознавался, да мы ему: — Знать не знаем, ведать не ведаем. Нашли, де, пораненным, у порванных проводов телеграфных, а кто и почему, бог весть!

— Поверил?

— А кто его знает, ирода. Должно, поверил…

— Про провода сам придумал?

— Да где мне! Северьян велел так говорить.

— Галеев?

— Ну да, он в карауле старшим был да увидал, как мы тебя тащим, вот и надоумил.

— Ишь ты.

— Ага, а еще сам пошел с Анохиным и провода оборвал, да истоптали там сапогами, будто невесть что творилось. Кровью еще набрызгали. Все чин чином.

— Офигеть!

— Ладно, побег я, — заторопился Федор. — Ты поправляйся скорее.