На горизонте метались лучи прожекторов и изредка вспыхивали зарницы разрывов.
– Ваше превосходительство, – донесся зычный крик сигнальщика с марсовой площадки, – миноносец на встречном курсе, сигналит…
– Чего сигналит-то, болван? – отозвался Вирен, известный всей эскадре своим грубым отношением не только к нижним чинам, но и к младшим офицерам.
– Позывной дает – «Страшный» это… и еще: «ваш курс ведет к опасности, впереди через двадцать кабельтовых минное поле».
– «Страшный»… там, кажется, командиром капитан второго ранга Юрасовский? – наморщил лоб Наместник Алексеев. – Насколько я помню, это очень добросовестный и осмотрительный командир.
Вирен выдернул заглушку из переговорной трубы.
– Машина стоп! Малый назад, средний назад, полный назад…
Внизу, в рубке, вахтенный офицер отработал команды на машинном телеграфе; всех шатнуло вперед, крейсер начал ощутимо замедлять свой ход. Когда скорость упала до минимума, и казалось, что сейчас корабль вот-вот пойдет задним ходом, Вирен скомандовал: «Стоп машинам!» – после чего крейсер лег в дрейф точно там, где и было запланировано.
Через пятнадцать минут на мостик «Баяна» взбежал возбужденный до предела капитан второго ранга Юрасовский.
– Здравия желаю, Ваше высокопревосходительство! – он резко остановился, увидев Наместника Алексеева. – Вы подвергли себя ужасной опасности – до кромки минного поля отсюда не больше десяти кабельтовых. Вице-адмирал Макаров прислал наш миноносец, чтобы мы провели «Баян» безопасным фарватером. Тут неподалеку протралены два прохода в минных полях.
– Кем протралены, Константин Константинович? – вмешался в разговор Вирен. – С вами не было ничего похожего на тральные суда…
– Удивительная история, Роберт Николаевич – на подходе к японской базе головной вспомогательный крейсер сначала предупредил о минных заграждениях, потом выстрелил по нему летающими бомбами, похожими на ракеты Засядько. И что самое интересное – сразу сумел подорвать два букета. И второй раз повторил это, когда на нас строем пеленга пошли в атаку дежурные японские миноносцы, остальные-то в это время стояли на якорях без паров.
– Ну-ка, господин капитан второго ранга, об этом поподробнее… – заинтересовался разговором Наместник Алексеев. – Я за сегодня столько занимательных рассказов прослушал, не откажусь и от вашего.
– Ну, ваше высокопревосходительство, нам плоховато видно было, мы в строю, считай, последними шли – дальше нас только их танкер, этот «Борис Бутома». Только вот, как я разумею, этот «Трибуц» обстрелял минное заграждение точно в момент, когда над ним проходили японские миноносцы. Подорвалось, кажется, три букета. Два средних в строю миноносца просто пропали, подрыв был прямо под ними, а может, и их мины в аппаратах рванули, не знаю. Говорят, шимоза штука подлая… Концевой на полном ходу влетел в столб воды от взрыва и, кажется, перевернулся. А головного они пушками взяли. Вы не смотрите, Ваше Сиятельство, что это всего лишь два орудия в башнях, но бьют они часто, как картечница Нортфельда, и точно, пристрелочных выстрелов не было, сразу пошли накрытия, причем фугасными снарядами…
– Вот, а говорите, что плохо видели… – Наместник повернулся к Вирену. – Ну что скажете про такие чудеса, Роберт Николаевич?
– Накрытие без пристрелки с первого залпа – это уж точно из области чудес, да и с этим минным полем не все чисто. Даже если у них и была карта минных постановок, она не может быть настолько точна, чтобы можно было тралить заграждение артиллерией или вот так, летающими бомбами. Не может быть такого! Но все равно это так похоже на то, что мы уже наблюдали под Артуром… Летающих бомб не было, это да, но вот удивительно меткая и быстрая артиллерийская стрельба там тоже была, наблюдал самолично.
– Роберт Николаевич, а может быть, то, что мы слышали от ваших марсовых – что минную атаку на Того этот крейсер проводил с семи-восьми миль? И попал всеми минами, не было ни одного промаха. И лейтенант с наблюдательного поста на Золотой горе докладывал о метком и быстром артиллерийском огне с огромных дистанций. И число попаданий, знаете ли, примерно в одну треть всех снарядов, тоже, по мнению современной артиллерийской науки, считается невозможным. И все это невозможное громоздится кучей на этих кораблях. Мне сложнее найти там обыкновенное, чем невиданное. И что все четверо, по словам очевидцев, идут почти без дымов – это на фоне дела сегодняшнего утра право такие мелочи… – Наместник махнул рукой. – Ну что молчите, господа офицеры? Когда я слышу о чем-то подобном, невероятном, но вполне очевидном, что я должен думать, а?
– Наверное, Ваше высокопревосходительство, вы имеете в виду правило перехода количества в качество, прямо по философии Гегеля? – переспросил Юрасовский. – Если на этом корабле собрано такое количество невероятных новшеств, то и причина, и способ его появления здесь может оказаться особенно невероятным…
– Константин Константинович, вы хоть сами-то поняли, чего сказали? – буркнул Вирен, – от слов «невероятное» уже голова кружится.
– Так, господа, мы с вами не на богословском диспуте! – прервал разговор Наместник. – Вы, капитан второго ранга, что должны были делать? Провести нас через минные поля, так проводите. И кстати, что там за иллюминация на островах?