– То ты меня найдешь… полудохлого, то я тебя…
– Где тебя так?
– Далеко… м…
Зулус сцепил зубы так, что они едва не раскрошились, но не закричал, потому что мужчина не должен кричать, иначе он не мужчина…
– Держись…
– Ты… хорошо лечишь…
– С чего ты взял?
– У нас… чем больнее, тем лучше…
– Уже все. Не жалуйся, как старуха…
Зулус закрыл глаза.
– Я бы тебе… врезал… если бы… как будто леопард порвал…
– Уже все.
Тем же ножом Паломник отрезал часть своей одежды, чтобы сделать повязку.
– Давай свой посох! – крикнул он на пастуха. – Сделаем волокушу…
В монастырь они притащили Джумбу уже глубокой ночью. Из своей кельи, расположенной в глубине горы, вышел брат Евген. Снял повязки, коротко взглянул на Паломника.
– Мой руки. Поможешь мне…
От нечего делать брат Евген обучал Паломника методам врачевания, как традиционным, так и нетрадиционным, пришедшим из древних веков. Паломник уже сейчас знал гораздо больше, чем полагалось знать санитару итальянского военно-морского флота, которым он, кстати, не был…
Джумба поднялся на ноги через две недели – африканцы вообще быстрее оправляются от ран, чем белые. Точнее, на одну ногу, потому что второй у него больше не было. В отличие от Паломника, Брат Евген не смог помочь ему сохранить ногу. Винтовочная пуля попала прямо в кость, разнеся ее в щепки…
Еще через неделю, опираясь на плечо Паломника и на посох, Джумба вышел из монастыря. Посмотрел на закат, сплюнул на землю…
– Скажи, где ты похоронил мою ногу?.. – спросил он.