Юля дочитала до последней строки перед отметкой даты, что говорила о завершении главы книги, если это можно так назвать. Окончание датировано восьмью годами после начала написания — «ДВ 1936».
«Ты писал эту главу восемь лет? — думала она. — Нет, ну я понимаю, что она немаленькая, но почему так долго? Вскоре пришел к хозяину, говоришь? Такое себе у тебя понимание времени. Хотя… В твоем-то случае».
Юля в смешанных чувствах глядела вперед. Следила за колыхающимися ветром деревьями, размышляя о прочитанном. Ее сильно поразила жесткость подхода к решению вопроса о получении новой пищи для О’Шемиры. Да, она понимала, что каждым из тех людей, так или иначе, этот монстр будет безжалостно питаться, вытягивая из бедолаги жизненные силы. Но также понимала, что лишь единицы избранных, возможно, испытают на себе благосклонность и получат тот самый дар, то преподнесение вечности, о котором говорилось в книге. Ей стало очень жаль всех тех людей. Она сопоставляла рассказ таксиста об этом времени с прочитанным и пыталась понять весь тот ужас. Самое страшное, что все они в итоге стали безмозглыми существами, безвольно бродящими по кругу в запертой темной комнате этой самой психиатрической лечебницы. Никакого величия сквозь года Юля не заметила. Лишь зомби и уныние. Что-то явно пошло не по плану.
Также она очень поразилась той самоотверженности и скрупулезности Дмитрия Высокова, точнее говоря Димитрия «Высшего», с которыми он выполнял все поручения своего владыки. Последнее слово она мысленно произнесла по слогам, словно оно значит гораздо больше, чем должно в понимании обычного человека. Или же потому, что сама в какой-то мере все еще осталась привязана к нему, пускай эта связь изрядно ослабела к этому времени или просто приобрела иную форму.
Она хочет читать дальше, но понимает, что за книгой, читая достаточно неразборчивый текст, провела порядка полутора часов, а испытывать доброту паренька, что ждет ее у ворот, ей не хотелось. Было бы очень неприятно, если бы он проснулся, а ее не оказалось рядом, готовой ехать домой. «Вдруг он уже уехал?» — спохватилась она, зажав между страницами книги свой палец, чтобы не потерять место, на котором остановилась, и поднялась, выглядывая из-за обломков стен, выискивая взглядом точку, с которой смогла бы увидеть, стоит ли еще машина у ворот.
Издалека она не могла разобрать, что именно делает парень: опустив подбородок на грудь, смотрит в телефон, листая новостную ленту, или же спит. Потому решила, что на сегодня историй достаточно. К тому же, ей нужно обдумать прочитанное, как и мотивы совершенных в рукописях действий. Данную книгу она не воспринимает как художественное произведение литературы, а именно в формате летописи. Могла бы иначе, если бы у нее была хотя бы одна причина сомневаться в правдивости слов, написанных Димитрием. Слишком все правдоподобно и реалистично.
Она торопливо спустилась на твердую почву и направилась к машине, а встретила ее уже веселая, хотя и по-прежнему сонная улыбка водителя такси.
— Вы уже закончили на сегодня? — спросил он, подавляя зевок. — Я как раз только проснулся, думал уже идти искать вас, не зная, сколько прошло времени, а вы тут как тут!
— Спасибо вам огромное, — снова рассыпалась в благодарностях девушка. — Да, я успела все, что планировала. Теперь можем ехать.
Парень сделал жест рукой, указывающий на предложение занять пассажирское сиденье и отправиться в дорогу, на этот раз не сдерживаясь и растягивая рот в зеве. Юля захлопнула за собой дверь, пристегнулась и приготовилась ехать.
Половину пути они провели в тишине, после чего парень извинился и предложил послушать музыку, на что Юля с радостью согласилась.
— Извините, надо было сразу включить, наверное, чтобы прогнать сон. Хотя вы, я посмотрю, очень даже бодрячком! Вы жаворонок? Всегда так рано встаете?
— Только когда приходит вдохновение, — суховато ответила она. А спустя пару секунд добавила: — Но кофе пришелся бы очень кстати!
— Можем заехать куда-нибудь, выпить по чашечке, — пропел парень, а потом понял, что перегнул палку и извинился: — Простите, это было лишнее.
Юля лишь слабо улыбнулась и отвернулась к окну, сквозь которое виднелся полностью проснувшийся город со всеми его жителями. Мимо них пробежал почтальон, роняя кипу газет на тротуар; немного дальше женщина обрезала цветы около дома во дворе за низким плетеным заборчиком; а на дальней стороне тротуарчика шла группка детей в школу. Именно последнее, увиденное ею, заставило ее спохватиться.
— Черт! — неожиданно взорвалась она, испугав водителя такси, что тот дернул рулем, едва не выскочив на встречную полосу.
— Ну вы даете, дамочка! — на выдохе произнес он обвинительным тоном. — Нельзя же так делать, вам что, жить надоело? Что уже стряслось?