Я заказала джин с тоником, хотя никогда не пью в середине дня. Определенно не пью до того времени, когда надо забирать мальчиков из школы. Эмили выпила одну “маргариту”, потом еще. Все это время мы ничего не говорили, но в конце концов я не вытерпела. Я сказала:

– Человек, который преследует тебя…

– Стефани, пожалуйста, давай поговорим об этом позже? Сначала мне надо понять, что ты мне доверяешь. У тебя наверняка есть вопросы. Спрашивай о чем хочешь.

Эмили держала себя настолько открыто, что мне вообще трудно было спрашивать ее о чем-либо. Все казалось нарушением личного пространства. Зачем ты разыграла свою смерть? Зачем ты втянула в это меня? Ты еще злишься на меня из-за Шона? Что у тебя на уме? Кто ты? Но я сказала только:

– Почему я не знала, что у тебя была сестра? Почему ты не сказала мне, что у тебя была сестра-близнец?

Не знаю, почему я начала с этого, отметя прочие вопросы, которые могла бы задать, обвинения, которые могла бы выдвинуть, мистификации, объяснения которых хотела. Полагаю, потому что это было первое, что пришло мне в голову.

– Я не знаю. Правда не знаю.

Эмили развела ладони и сложила вместе. Знакомый жест, но что-то изменилось. На ней не было кольца. Кольцо было у меня, в моем кошельке. Кольцо, которое оказалось на трупе из мичиганского озера.

– Я провела черту, – сказала Эмили. – Ты знаешь, как это бывает. Знаешь, как не можешь сказать или подумать о вещах, о которых просто не хочешь думать или говорить. Как человек хранит секреты от самого себя. Мы с тобой дружим в том числе и поэтому.

Раньше я никогда об этом не думала. Но Эмили права.

– Как звали твою сестру? – спросила я.

– Эвелин. – Слезы блеснули в глазах Эмили.

– Что с ней произошло?

– Она покончила с собой в Мичигане, в домике на озере. Я бросилась туда, хотела ее спасти. Поэтому и не вышла на связь с тобой. Мне так стыдно, что тебе пришлось через столько всего пройти из-за меня. Но я безумно любила Эвелин, и у меня не было времени объясняться с людьми, которые даже не знали, что у меня есть сестра. Понимаешь?

– Да, – сказала я, хотя опять не была уверена, что понимаю.

– Я перепробовала все, чтобы спасти ее. Сначала я решила, что победила. Решила, что убедила ее жить. Она поклялась, что не покончит с собой. – Слезы катились по щекам Эмили. – Она сделала это, пока я спала. И мне с этим никогда не справиться. Никогда. Иногда я чувствую себя так, словно тоже умерла. Я знаю, вы с Шоном думали, что я умерла. Мне так было проще. Я никого не хотела видеть. Не хотела ни с кем говорить. Я не могла ничего объяснять. Я не хотела существовать. Но в конце концов я истосковалась по Ники. И по тебе.

– Думаешь, это было честно по отношению к нам? – спросила я.

– К нам? Ты смеешься?

– Прости, – сказала я. – Шон верил тебе.

– Нет, не верил. Я была права, когда думала, что не могу доверять ему. Поэтому и не говорила Шону об Эвелин. О том, как любовь к сестре и страх за нее контролировали мою жизнь. Этого я не могла ему доверить. Я контролирую информацию, это моя профессия. Но я не могла контролировать нечто настолько… личное. Настолько болезненное.