Приезд посланника Абсалона говорит о том, что христианская церковь тоже хочет договариваться, и, учитывая влияние архиепископа на Вальдемара, придется обхаживать этого посланника не меньше, чем племянника датского короля.
Погруженный в невеселые мысли, князь Теслав подбросил дров в очаг, задумчиво смотря на огонь. Он мог глядеть на языки пламени бесконечно, это зрелище завораживало. Огонь, дар богов, поедал поленья, давая тепло и жизнь его предкам в жестоких условиях севера, где долгие влажные ветреные зимы и короткое мимолетное лето. Природа с поразительной быстротой наверстывает время, упущенное в зимней спячке, бурно расцветает сочными травами и кудрявой листвой и так же бурно желтеет и краснеет, даря людям буйство разноцветных ягод и плодов, чтобы затем опять погрузиться в холод и мрак зимы.
Вот и сейчас его народ будет радоваться Празднику, предаваясь плотским безумствам и чревоугодию на фоне светлого ночного неба, за ним быстро наступит венец лета, свет и тепло пойдут на убыль, предвещая начало работ по сбору скудного северного урожая. Что в этом году даруют боги его народу? Будут ли они благосклонны или вновь пошлют испытания? Датчане стоят у ворот, угрожая вторжением в его ослабленную вотчину. Совершив круг, думы князя опять вернулись к завтрашнему приезду Харлунда со свитой на княжескую охоту.
Всё ли готово к ней? Нужно проверить самому.
– Яромар! – зычно позвал Теслав своего младшего брата и решительно вышел из тронного зала.
Казимира тихо лежала в тесной комнатке в пустующей башне замка. Да и комнаткой это назвать было нельзя. Так, место, где раньше хранились копья и стрелы для караула башни, которую забросили, выстроив мощную стену, отделявшую эту часть замка от окружающих земель. Охрана теперь ходила по стене, и караул стоял на башнях возле массивных ворот, возле которых разрослось торжище. Башня теперь использовалась для хозяйственных нужд, но носить тяжелые мешки с зерном вверх по узкой лестнице никто не стал, ими был завален высокий грубо построенный цоколь, да так, что проход к лестнице был полностью заблокирован.
Казимира в детстве часто играла в этой башне, прячась от отца. Суровые стражники усмехались в свои косматые бороды и церемонно кланялись маленькой княжне, которая сверлила их своими не по-северному черными глазами. Она помнила, как возводили каменную стену взамен бревенчатого частокола, который так и остался внутри новой замковой стены. Постепенно стража покинула башню, оружие и снаряжение вынесли из помещений, их место заняли мешки с продовольствием. Зимой здесь делали запасы сена для лошадей княжьей конюшни, находившейся рядом. Княжна продолжала приходить сюда, уже будучи подростком. Она запрещала служанкам сопровождать ее, стремясь побыть одной, поразмышлять над услышанными рассказами о былых битвах и новых опасностях, нависших над ее родом.
Однажды она забыла в башне факел и, вспомнив об этом, стремглав бросилась обратно. Капающее горящее масло попало на клочок соломы, который вспыхнул ярким пламенем. Огонь уже перекинулся на старое тряпье, сваленное рядом, и грозил большому тюку с сеном, перевязанному бечевкой. Казимира не раздумывая бросила свой плащ из дорогого ливонского бархата на разгорающийся огонь и потушила его, но плащ был безвозвратно испорчен. Бесконечно расстроенная, она дала волю своим чувствам, в бессильной злобе пинала сапогами тюк с сеном, колотила по нему кулаками и, выпустив пар, убежала на верх башни рыдать. По пути она неловко оступилась и привалилась к дощатой стенке. Наспех приколоченная доска треснула, и девушка кубарем ввалилась в каморку, вход в которую забили работники, выносившие несколько лет назад утварь из отслужившей свое башни.
Казимира осмотрелась, протирая запорошенные пылью глаза. Это было старое хранилище копий и стрел, недалеко от сторожевой площадки. Караул в случае внезапного нападения мог не бежать по узкой лестнице вниз за оружием, а имел достаточный запас совсем рядом.
Про комнатку забыли, в ней несколько лет никто не появлялся. Казимира решила сделать комнатку своим секретным убежищем, про которое будет знать только она одна. Сбежав вниз, Казимира взяла столько сена, сколько могла нести, поднялась, спотыкаясь на каждом шагу, и бросила на грубый пол. Сбегав вниз-вверх добрый десяток раз, она наконец соорудила в комнатке мягкое ложе, которое накрыла своим испорченным плащом, и легла на него, закрыв глаза. Она слышала покрикивания стражников на замковой стене, ржание лошадей в конюшне, вой ветра в высоких соснах недалекого леса и протяжный зов своей служанки, ищущей ее: «Госпожаааа Казимииирааа!!!»
Казимира очнулась от воспоминаний. Похоже, она задремала. События последних часов, как волна, мигом нахлынули на нее. Она приподнялась на локтях и осмотрелась. Здесь рядом с ней лежал ее возлюбленный Болеслав, здесь она познала его и томительное чувство любви, смешанное с тревогой за то, чтобы их никто не увидел. Ни одна живая душа не должна знать про них! Княжна невольно улыбнулась при мысли о том, что теперь она женщина, которой посчастливилось полюбить и быть любимой. Их любовь самая большая и самая чистая! Никто и ничто не разлучит их вовеки! Но что скажет отец, когда узнает? Она прогнала от себя эту мысль. Будь что будет! Это ее жизнь, и она не позволит никому вмешиваться. Недаром она княжна и наследница власти над гордым народом руян, отец воспитал ее решительной и умеющей постоять за свое счастье.
Казимира прошептала молитву и слова благодарности богам, приведшим ее в объятия ее избранного и единственного Болеслава.
Она снова закрыла глаза, блаженно улыбаясь своим мыслям, прокручивая в памяти еще и еще раз тот миг, когда она через мимолетную боль окунулась в блаженство и растворилась в своем возлюбленном, теряя чувство времени и реальности…
Казимира свернулась калачиком и сладко уснула.
Любомира резко выпрямилась, напрягшись, как натянутая тетива. Бечевка, которой ее опутал отец, больно впилась в тело, но она этого даже не заметила. «Болеслав!» – в голове пульсировало имя ее возлюбленного, отдаваясь болью с каждым ударом бешено колотящегося сердца. Она попыталась освободиться, стала извиваться, как змея, зубами пытаясь дотянуться до узла на груди. Ей удалось немного освободить руки, кистями она сдвинула петли веревки вниз. В исступлении Любомира извернулась и скатилась с тюфяка на земляной пол хижины, продолжая извиваться и дергаться. Вскоре путы достаточно ослабли, и девушка смогла сбросить с ног пару петель, поджимая колени к животу и двигая веревку кистями. Еще некоторое время ей понадобилось, чтобы окончательно освободиться от бечевы. Злость, которая кипела в ней и придавала силы, внезапно покинула ее, и девушка разрыдалась. Она не понимала, что с ней происходит, почему она оказалась связанной в своем собственном жилище и куда делся ее батюшка. Неужели с ним что-то произошло?
Пошатываясь, Любомира вышла из хижины во двор и осмотрелась. Отца нигде не было. Она постепенно вспомнила, как набросилась на батюшку, как если бы кто-то другой руководил ею и владел ее телом. Слезы катились из глаз, она с ужасом вспоминала и осознавала произошедшее с ней.
Тут она увидела отца, понуро шедшего со стороны леса. Она окликнула его и бросилась ему навстречу.
– Батюшка, как я рада, что с тобой ничего не случилось! – заливаясь слезами, всхлипывала Любомира.