Тяжелые ворота со скрежетом открылись, стражники в полной амуниции выстроились вдоль моста через глубокий ров, заполненный водой, держа копья и щиты. Харлунд поднял голову, наблюдая, как по крепостной стене перебегают солдаты, одновременно пытаясь прикинуть численность гарнизона. Еще внимательнее крутил головой монах, бормоча что-то себе под нос и загибая костлявые пальцы. Воевода, Харлунд и Ингмар въехали во внутренний двор, где уже стоял хозяин замка, князь Теслав со свитой и младшим братом Яромаром. Воевода первый спрыгнул с коня, после него спешились и датчане. Дружинники Харлунда озирались по сторонам, подмечая как минимум два десятка лучников на внешней стене и сторожевых башнях, готовых утыкать их стрелами, сделай они выпад в сторону князя.
Князь же, широко разведя руки в расшитых парадных рукавицах, пошел навстречу Харлунду, широко улыбаясь ему, как давнему другу.
– Добро пожаловать, доблестный Харлунд! Приветствую тебя и твоих благородных товарищей в замке Каренц! – Теслав неожиданно обнял оторопевшего Харлунда. – Надеюсь, твой дядя, великий Вальдемар, здоров и благоденствует? О, мы много слышали о героических подвигах могущественного Вальдемара Датского и твоих впечатляющих победах! Вот, позволь представить моего младшего брата, Яромара.
Яромар и Харлунд обменялись взглядами и поклонами, не произнеся ни слова.
– Ну что это я, заболтал тебя совсем, путь ведь был неблизкий! Пойдем, я покажу тебе твои покои, где ты и твои благородные друзья сможете отдохнуть и освежиться с дороги. А затем изволь испробовать наших скромных яств. Мне не терпится поднять кубок доброго меда за твое здоровье и за великого Вальдемара Датского, пусть его лета будут долгими!
Теслав увлек Харлунда в темноту замка, обняв его за плечо, молчаливые спутники последовали за ними. Самым последним шел монах, смиренно опустив голову, но искоса смотря по сторонам, переводя взгляд с толстых запоров ворот на группы стражников, стоящих там и тут.
– Позволь называть тебя другом, доблестный Харлунд, – дружелюбно продолжал Теслав, – ведь наши народы издревле жили рядом, по-соседски ссорясь и мирясь, как это бывает среди родных братьев. Не будем вспоминать былых обид, их время уже минуло!
– Хорошо, князь, думаю, ты можешь звать меня другом, если так желаешь, мы прибыли с миром по твоему приглашению. Мы благодарны за это, и мой дядя, король Вальдемар, шлет тебе пожелания мира и долголетия. Но я бы не стал говорить о родных братьях, – думаю, ты знаешь не хуже меня, что при дворе братья не всегда бывают добрыми друзьями.
Шедший позади Яромар побагровел от злости, но не выдал своих чувств. Теслав же как ни в чем не бывало примирительным тоном продолжал:
– Ну, полно, полно, мы здесь собрались веселиться, а не вспоминать грустные истории! Нас ждет недурная пирушка, давайте же поднимем кубки за дружбу и веселье. И за союз наших народов, чтобы противостоять посягательствам Рима вместе!
– Да, ты прав, князь, негоже сейчас думать о дурном, – согласился Харлунд. – Мы готовы повеселиться с тобой, наши намерения именно таковы.
– Вперед же, друзья! – весело вскричал Теслав, немного переигрывая.
Собравшиеся придворные перешептывались, глядя на угрюмых и свирепых датских охотников, больше напоминавших авангард неприятельского войска, слишком далеко оторвавшийся от основных сил. Особенно выделялся огромный Ингмар, по пятам следовавший за Харлундом. Он постоянно смотрел по сторонам, как бы оценивая степень опасности, которая могла прийти отовсюду: от этих женщин, способных спрятать отравленный кинжал в складках своего платья, или от спрятавшегося где-либо лучника, уже натянувшего тетиву. В любом случае у датчан мало шансов выжить, если им подписан приговор. Но они унесут с собой немало жизней этих вероломных язычников, прежде чем сделают последний вздох.
– Прошу тебя, госпожа, одевайся быстрее, князь велел тебе быть в пиршественной зале. Если ты не будешь готова ко времени, не сносить мне головы! – сокрушалась пожилая няня Казимиры, воспитывавшая ее с детства. После смерти матери няня старалась ее заменить, отдавая всю любовь, какую могло дать сердце простой женщины. Казимира отвечала ей тем же. Она даже стала называть ее Матушкой, хотя няня всячески просила не делать этого, опасаясь гнева князя, всё еще скорбевшего по безвременно ушедшей княгине.
– Матушка, ну полно тебе! – примирительным тоном сказала княжна. – Ты же знаешь, что я не хочу туда идти, там будет этот датчанин, которому отец хочет продать меня в обмен на мир. Он называет это династическим браком, а по мне, темница лучше!
– Моя ты горлица! – Няня со слезами обняла воспитанницу. – Может, всё не так уж и плохо? Вдруг он окажется красавцем и полюбит тебя? И ты сможешь его полюбить…
– Матушка! – Казимира высвободилась из объятий няни. – Что за глупости ты говоришь?! Датчане – наши исконные враги, и я даже представить не могу, что когда-нибудь полюблю солдафона-убийцу!
– Казимирушка, не перечь отцу, такова судьба княжьих дочерей, особенно если боги не послали князю сына.
– Да, Матушка, но боги послали князю младшего брата, который совсем не горит братской любовью, да и племянницу не особо жалует!