«Ты больше не будешь страдать, я буду тебя защищать, мы теперь вместе…»
Шепот окружал Любомиру со всех сторон, она зажала уши и зажмурилась, но от этого голос стал только громче и внятнее.
«Мы вместе, теперь я есть у тебя, я тебе помогу, ты не будешь больше страдать…»
– Ну кто же ты, где ты, почему я тебя не вижу, если ты друг? – сквозь слезы прошептала измученная девушка, совсем сбитая с толку.
«Ты слышишь меня, я говорю с тобой, потому что хочу тебе добра, как ты заслуживаешь…»
«Ты получишь то, что ты хочешь, только верь мне и слушайся, я желаю тебе добра…»
Потерявшая силы Любомира больше не сопротивлялась голосу, и он заговорил быстрее.
«Ты должна получить то, что ты хочешь, то, что тебе должно принадлежать. Болеслав будет твоим, обещаю, он будет только твоим, я подскажу как…»
– Да, да, – слабым голосом простонала девушка, – он мой, только мой.
«Он твой, только твой… – вторил голос. – Я помогу тебе, только слушай меня, делай, как я говорю…»
Любомира начала раскачиваться из стороны в сторону, повторяя: «Да, да, да», – и крепнущий голос в ее голове отзывался: «Да… да…»
Когда кузнец вошел в хижину и увидел дочь живой, то был вне себя от счастья. Однако радость тут же сменилась тревогой: Любомира не видела и не слышала его.
– Собирайся, сын мой, только не бери с собой более десяти воинов. А то руяне решат, что ты приехал не на охоту, а хочешь захватить их остров. Нам ни к чему проблемы раньше времени, – архиепископ Абсалон мягко, но настойчиво торопил Харлунда, который нарочно медлил, выказывая пассивное сопротивление воле дяди и священника.
– Святой отец, а всё же неужели это так обязательно – жениться на этой дикарке? Неужто мы не можем просто их завоевать? Со мной тысяча верных воинов. У меня уже чешутся руки помахать своим топором, – Харлунд явно предпочитал добрую сечу династическому браку.
Архиепископ поморщился. Племянник короля был очень далек от тонкой политики и слишком прямолинеен. Когда же он поумнеет?
– Пойми, сын мой, – примирительным тоном произнес Абсалон, – перебить великое число язычников ради святой цели мы всегда успеем, но разве это разумно – лишить твоего царственного дядю стольких вассалов и вдобавок не пополнить паству добрыми христианами?
– Простите мне мое упорство, святой отец, но вы уверены, что этот брак поможет вашей цели? Как я слышал, островитяне не очень жалуют княжескую дочь, – не унимался Харлунд, нехотя доставая охотничий нож и рог из походного сундука.
– Сын мой, ты очень проницателен, не по годам, – подсластил лекарство архиепископ, – но руяне старомодны, и семья князя для них есть абсолютная власть. Прикажет муж княжны ей покреститься – она примет нашу святую веру. Далее она прикажет своим вассалам, разве они ослушаются? Наша миссия – распространять истинную веру с помощью любви, а не меча!
– Неужели? А как же полабские славяне, которым наша любовь оказалась не по душе? Кнуд Лавард совсем не ласково крестил их, как рассказывают, – хитро прищурился Харлунд.