Постояв пару минут, он обернулся к дому, что-то гортанно рявкнул в распахнутые двери. Послышалась возня, сдавленные крики. Сам же пленитель вытащил кисет с трубкой, тут же утратив интерес к окружающему миру.

Шагнув на каменную ступеньку, я отвел руку с мечом вниз, готовясь нанести удар. Враг на короткое мгновение замер, я тоже остановился.

– Апчхи! – рявкнул он, разбрызгивая сопли и рассыпая табак. – Твою мать, солнцеликий пес тебя имей, Ворка! – пробормотал он, утирая лицо тряпкой.

Больше не оттягивая, я резко подшагнул вперед и точным ударом вогнал клинок в печень крепыша. Пленить всхлипнул, разбросал руки, роняя зазвеневшую по камню трубку. Критическое повреждение, при таком не выживают.

Завалиться я ему не дал, с проворотом вытянув меч, подхватил падающее тело и усадил рядом с дверьми. Протерев лезвие о стремительно бледнеющий труп, приоткрыл створку, заглядывая внутрь.

Темный коридор освещался лишь лунным светом, пробивающимся сквозь щели в досках, набитых на окна. Здесь явно очень холодно зимой – даже остатки межкомнатных дверей давно вырваны с корнем и пущены на костер – солнце мертвых позволяло увидеть копоть, окрасившую стены до самого потолка.

Ступая очень осторожно, я двигался вперед, вслушиваясь и стараясь унять биение собственного сердца. Кто-то сдавленно кашлял на втором этаже, в соседних комнатах стонали люди. В воздухе витал смрад нечистот и давней смерти.

Перед глазами возникла деревня обреченных. Наш отряд наткнулся на нее совершенно случайно. И едва не угодил в лапы отвратительной смерти. Нет ничего страшнее для воина, чем умирать в собственной гнили от болезни. Чума, зародившаяся где-то за краем, выкосила четверть населения юга. И это лишь потому, что власти вовремя опомнились, выставив заслоны и безжалостно уничтожая всех, кто рисковал ткнуться на север. Тысячи погибших усеяли землю, кормя ворон и степных грызунов. Даже шакалье, с радостью жрущее падаль, сторонились умирающих заживо людей.

В нос ударил запах горелой плоти, возвращая меня из воспоминаний на землю. Я сморгнул наваждение, глядя на закутанного в тряпки старика. Он подслеповато щурился, стараясь углядеть меня, руки дрожали, когда он раздвинул свои обноски. Черные, покрытые глубокими язвами, узловатые пальцы, вытянулись, пока не достигли изъеденных обморожением губ. Вторая рука обреченного указывала мне за спину. Медленно оборачиваясь, я успел подумать, что старика нужно сжечь. Слишком живо мне вспомнились гекатомбы человеческих тел, собранных мортусами.

В соседнем со стариком проходе перед тремя мальчуганами в обносках стоял пленитель. Удерживая три поводка, он что-то угрожающе шипел детям, пока те старались не выдать мое присутствие взглядом. Вот же! Чуть было не попался! Хорошо, пацанята попались сообразительными.

Переложив рукоять в ладонь обратным хватом, пригибаясь двинулся к противнику. Нечего шуметь, не думаю, что на случай стычек у парней не найдется бумаги разрешающей воровать детей прямо с улиц. Пусть лучше они просто передохнут.

Медленно выпрямившись за спиной пленителя, я дождался, пока он в очередной раз тряхнет руками, заставляя мальчишек болезненно корчиться на холодном полу. Ошейники-то с сюрпризом, подумал я, уже хватая врага за голову.

– Х-ш-ш-ш!.. – кровь брызнула из перерезанной глотки раньше, чем жертва поняла, что вообще происходит.

Удерживая хлещущее алым тело, оттащил его в угол. Последняя судорога – на одного ублюдка в Хелмгарде стало меньше. Кто его знает, вдруг так и до еретиков доберусь?

Вытерев меч об одежду, спрятал клинок в ножны, после чего распахнул куртку убитого. Как-то не догадался обыскать сторожа. Но теперь ничего не мешает проверить карманы ночного похитителя. К тому же, мои собственные средства грозятся закончиться раньше, чем смогу заработать новых. И пускай Асхан обязательно отсыплет мне пару золотых, не дело оставлять мертвому то, что пригодится самому.

Обнаружился серебряный амулет с двумя выдавленными глазами. Потертая алая краска облупилась, но все еще было видно, клепали его явно не вручную. Остатки былого величия некоего культа?

Сунув находку за пазуху, нашарил короткий кинжал в левом сапоге трупа. Подумав, сапоги тоже снял – они мне как раз по ноге. В правом обнаружился серебряный кругляш, видимо, прятал от ворья.

Мальчишки тем временем, тихо сидя за моей спиной, пытались избавиться от ошейников. Маленьких пальцев не хватало разжать жесткий, словно капкан, металл. Я сжалился над ними и, приложив палец к губам, вскрыл замки найденными у мертвого ключами.

Вновь приметив, что кандалы имеют тот же узор, что и амулет, замотал цепи в тряпку. Закончу с оставшимися тремя – будет, что предъявить Асхану. Старик, конечно, поверит мне и на слово, но всегда лучше иметь доказательство.

Да и сомневаюсь, что торговец сам по себе решился на такой шаг. Если против него встали такие люди, что оружейник боится идти в открытую, за мое вмешательство с него точно так же спросят. Другое дело – спросят ли за это самое участие с меня? Не все согласны с принципом «наемник лишь выполняет заказ».