– Но я смогу все вернуть?

– Только епитимия, сын мой, – кивнул он. – Но это решать не мне, а одному Господу, – воздел он руки. – Если грехи, тобой совершенные, превысят чашу терпения Его, падешь ты мертвее мертвого от гнева, едва ступишь на святую землю.

Сурово, но я вроде бы не собирался творить зло. До сих пор не воевал на стороне откровенных сволочей, а ими весь юг кишмя кишит. Так отчего на родной земле встану против святых отцов? Тем более, когда у них такая мощь в руках.

– Хорошо, святой отец, мне бы передохнуть, да отправляться.

Он медленно кивнул.

– В таком случае можешь воспользоваться нашей казармой. Там тесновато, но лучше, чем на улице. А захочешь вознести Господу нашему молитву – молельня всегда к твоим услугам.

– Но разве Господь нуждается в часовне? – сказал раньше, чем осознал, кому говорю.

Но вместо гнева на лице священника появилась улыбка.

– Церковь нужна не Господу, сын мой. А тем, кто в него верует. Место, куда приходит молиться сотня людей – постепенно обретает святость. И чем ее больше, тем сильнее молитва.

Я поднял глаза к потолку, осматривая деревянную крышу. А в голове словно кто-то зашептал, что здесь я в безопасности и могу просить о заступничестве раз в сутки.

– Чем сильнее ты станешь, сын мой, чем чаще будешь обращаться к Господу Богу нашему, тем сильнее благословение получишь. Немногие наши воины-паладины способны Словом Божьим обращать в прах армии нежити, – вздохнул святой отец. – Но, к сожалению, сейчас мы отрезаны от них.

– Но почему?

– Ты давно не был на севере, сын мой. В стране льдов пробудилось не меньшее зло, чем творится здесь, – он повел ладонью вокруг. – И сейчас все силы Церкви направлены на то, чтобы сдержать натиск пробудившегося во льдах зла. Невеста барона Малена, Офелия оказалась чернокнижницей, но она не так сильна, как зло с севера.

Я кивнул, ожидая продолжения.

– Я дал тебе почти все, что мог, сын мой, – вздохнул священник. – Так как теперь ты будешь выступать на стороне Церкви Господней, я вручаю тебе эти тексты.

Он выудил из воздуха две книги. Одна в черной обложке с крестом и позолотой по краям, вторая – потрепанная, в серой коже.

– В этой ты будешь видеть все, что тебе нужно познать о себе, – он протянул мне схожий с библией томик. – А в эту – ты волен записывать, что посчитаешь нужным, – и вручил вторую книгу.

Как только я взялся за черную обложку, крест на ней засветился, обдавая теплом. Вторая книга словно помолодела от прикосновения – обложка утратила блеклость, обросла красками, на фронте выбились буквы.

– Дневник? – озвучил я, поднимая глаза на святого отца.

– Да, – кивнул он. – По нему ты будешь оценен, там отразятся твои поступки. И каковы они будут, как повлияют на Писание, – он тронул обложку с крестом, – так и сила твоя возрастать будет.