23-го первое занятие. Сима Маркиш представляет меня студентам роскошными словами. Лекция далась нелегко; но кончилось благополучно, только свалила с ног страшная усталость.
30-го позвонил Лефельдт, предложил денег.
Утром во вторник повезли: «Самому идти запрещено». В операционной как в кино: огромные округлые геометрические тела с гигантскими окулярами-глазами ездят вокруг тебя во всех направлениях. Проводят операцию молодой парень и две молодых помощницы, одна – итальянка. Мастерски заговаривают зубы: «Как у вас с языками? Чем сейчас занимаетесь?» Все время предупреждают, когда будет слегка неприятно. Прошло легко. Уходят за ширму, смотрят снятое аппаратами «кино». Минут через пятнадцать уже объявляют мне резолюцию: дилатации (баллонажа) не будет – повреждены три артерии, необходима операция. Так что облегчение от того, что процедура позади, длилось недолго. «А когда нужно делать операцию?» – «Как можно быстрее, в ближайшие дни – прямо у нас, никуда от нас не уходя».
Но когда выяснилось, что у меня нет страховки и нет денег на операцию, тон сразу изменился. Лена дозвонилась до Уллы, та обещает все организовать в Швеции в течение 20 дней. В среду утром выпустили из больницы – как-то несколько торопливо, без врачебных инструкций и напутствий. (Как нам потом объяснили, они вздохнули с огромным облегчением, освободившись от немыслимого пациента без страховки.) Вечером звонок Уллы: хирург готов назначить меня на 25 ноября; факс о визе выслан.
Радио: Клинтон избран президентом.
Послали отчаянный факс Улле. Вечером звонок Уллы: она надеется, что это всего лишь ошибка в местоимении и надо понимать это как «our authorities», т. е. что наши анкеты будут высланы в Стокгольм.
Пришло письмо от Лефельдта с еврочеком.
(И лишь много позже я узнал, какую трудную задачу решил Свен Густафсон, чтобы мы столь молниеносно получили свои визы. Он сам поехал в стокгольмский МИД. Но во всех кабинетах натыкался на чиновничий тупик; и никак нельзя было узнать, к кому в действительности с таким делом надо обращаться. Тогда он догадался позвонить в Москву своему другу Ларсу Клебергу, тогдашнему культурному атташе в Москве. И тот открыл ему некий заветный номер телефона внутри МИД"а. А тот, кто знает этот номер, уже получает просимое.)
Делают новый снимок, иду с ним к врачу. Но врач куда-то ушел. Кошмарный час сидения перед его дверью. Наконец врач появляется, смотрит снимок: «Как будто бы все нормально». После паузы: «Ах нет, вот в этом углу что-то есть!» Еще пауза: «Посмотрим еще. Нет, ничего нет, это ошибка. Можете идти домой». Неслыханное облегчение: теперь осталась всего лишь операция на сердце!
Поступило сведение из банка: деньги по еврочеку Лефельдта можно получить только через шесть дней (а у нас поезд 21-го).
Лена занимается доставанием немецких и датских транзитных виз.
Все дни после больницы занятия продолжаются, хотя даются нелегко; почти на каждом промелькивает мысль: ну, чем сегодня занятие кончится?