— Арифметику, немного геометрию… на плоскости.

— Отлично. Начнём пока с арифметики?

— Как скажете, синьор Фосфоринелли, — ответил Эдуардо.

— Прошу, не стойте в дверях, вы же у себя дома.

— Вы ничего не будете со мной делать? — с опаской спросил Эдуардо.

— Я, по-вашему, какой-нибудь бармаглот из сказки? Что я могу с вами сделать? Разве что немного помучить примерами и задачами.

— Нет, я ничего такого не думал. Просто был случай.

— Какой ещё случай?

— Когда я был маленьким, один старый сопранист, преподаватель гармонии, пришёл к Доменико, а того не было дома. И он начал ко мне приставать. Я огрел старикашку нотами и убежал. С тех пор я их побаиваюсь.

— Да это не сопранист, а старый… — я осёкся, чтобы не произнести при ребёнке матерного слова. — Старый дурак, в общем. Я что, похож на такого?

— Нет, что вы. Но, исходя из предпочтений учителя по гармонии и ещё одного товарища Доменико, я сделал вывод, что все virtuosi любят маленьких мальчиков.

— Логически неверное обобщение, — заметил я. Теперь придётся ещё и силлогизмы учить решать. — Мы с вами ещё рассмотрим этот вопрос, а пока, позвольте же разрушить этот миф. Мне нравятся только женщины. Да будет вам известно, в годы своей учёбы я даже был женат. Не удивляйтесь, у нас на родине нет таких запретов как здесь.

А сам подумал: «У меня-то с логикой что? Алессандро нравятся только женщины, Алессандро нравится Доменико, следовательно, Доменико — женщина, — заключил я. — Нет, синьор Фосфоринелли, приведите сначала свои мозги в порядок, а потом уже делайте замечание младшим».

Эдуардо и правда был удивлён. Но старался не показывать вида.

— А где сейчас ваша жена?

— Понятия не имею. Она бросила меня из-за того, что я не мог дать ей наследника. А ведь я любил её больше жизни.

— Понимаю вас, синьор, — вздохнул Эдуардо. — Я тоже страдаю от невозможной любви.

— Почему невозможной? — удивился я.

— Я обожаю Чечилию, а её отец хочет отдать её в монастырь. Говорит, что она недостойна.

— Постойте. Какая Чечилия?