— Ходил, — кивнул Ян. — После заявления Агаты полиция начала поиски. Перевернули весь дом в поисках хоть какой-то зацепки. Искали хоть что-то, что могло навести на след.

— Что искали? — подалась она чуть вперёд.

— Ну, понимаешь, Николас всегда был в центре внимания, а тут твоё рождение. Все переключились на малютку Лану... Это может показаться странным, но дети довольно часто ревнуют родителей к младшим в семье, а у него ведь даже матери толком никогда не было. Полиция считала, что он просто сбежал и прячется где-то неподалёку, надеясь, что взрослые заметят его отсутствие и, наконец, обратят на него внимание.

— Он мог так поступить?

— Да, мог,— после не долгой паузы подтвердил дядя. — Я и Агата обсуждали это, незадолго до этого происшествия. Она говорила, что волнуется за него, что Николас стал проявлять агрессию, был жесток со сверстниками, огрызался, если ему делали замечание. Я просил твою бабушку не волноваться, постепенно бы это прошло, он смирился бы...

Правда была неприятна. Она своим рождением забрала то немногое, что когда-то принадлежало её старшему брату. Лишила его любви и внимания со стороны взрослых и эта несправедливость делала несчастным маленького мальчика.

— Поиски продолжались и днём и ночью, — говорил Ян, не замечая её состояния, — но так ничего не дали. Агата была в таком состоянии, что мне порой было страшно оставлять её одну. Она будто пребывала в трансе: ничего вокруг не видела и не слышала, часами сидела в своей комнате, даже есть перестала. Я пытался до неё достучаться, но не мог. Она замкнулась на своём горе. Понимаешь, Николас был ей, как сын. Твою бабушку вся эта история очень сильно подкосила и морально, и физически. Позже, когда её осматривал кардиолог, сказал, что она перенесла инфаркт на ногах. Я даже представить себе не могу, что творилось у неё в душе.

— А что моя мать? — перебила его Лана, не желая больше слушать об Агате.

— Клара на какое-то время остепенилась, — тяжело вздохнул Ян. — Ей что-то мерещилось — какие-то заговоры. Она, несомненно, как мать тоже скорбела по Николасу, но утешение она, по старой привычке, вновь находила в бутылке и это только сильнее нагнетало обстановку в доме. В то время я почти каждый день навещал вас и всё это видел своими глазами.

Ян надолго замолчал, словно переживая тяжёлые моменты тех лет заново. Его взгляд был направлен вглубь своей памяти.

— Что было дальше? — пытаясь заглушить в себе душевную боль, спросила Лана. Она понимала, что ей, во что бы то ни стало необходимо выяснить всю правду, а жалеть себя, сетуя на несправедливость судьбы, она станет позже.

— Постепенно Агата пришла в себя. У неё ведь была ты, и ей приходилось помнить об этом постоянно. Да и случай с Кларой поспособствовал.

— Какой случай?

— Я думал, ты читала дневник? — склонил он голову чуть вправо.

— Видимо Агата записывала не всё, — пожала она плечами. — Так какой случай?

— Клара пыталась покончить с собой, перерезала себе вены. — Ян видел шок на лице племянницы, но продолжил. — Раны были так обширны, словно она не просто хотела умереть, но и отрезать себе кисти. Совсем спилась. В больнице сказали, что если бы скорая приехала позднее, спасать было бы уже некого.

— Так значит, её спасли? – Лана не знала радоваться этому или нет.

— Да. Она пролежала в местной больнице где-то около трёх недель, может чуть больше.— Когда это произошло? Ты можешь вспомнить дату?

— Приблизительно через месяц после пропажи твоего брата. Точнее не скажу.

Лана задумалась. Время как раз соответствовало молчанию Агаты, которая не вела свой дневник с конца сентября по декабрь. На неё столько навалилось, что просто не было сил переносить всю накопившуюся боль на бумагу, поэтому более поздние записи такие безликие — просто констатация фактов и никаких чувств. Словно часть её умерла, словно Николас забрал с собой душу Агаты. Лана слишком хорошо знала, что у старой женщины, которая её воспитала, души не было.