– Пятьдесят баксов. Четвертая колонка, – подкрепляет купюрами свое требование Мэдок.

Я молча пробиваю чек, и Миллер-старший опускает его в карман. Я с нетерпением жду, когда же этот гад исчезнет, но он от кассы не отходит.

– Что-нибудь еще?

Мэдок складывает губы трубочкой, словно тщательно подбирает слова.

– Это ведь ты нашла мою дочь.

Это не вопрос. Это утверждение. Он что, заявился сюда, чтобы обвинить меня в чем-то?

– Да, я.

– Я сожалею, что тебе пришлось такое пережить, – бормочет Мэдок, а затем резко разворачивается и уходит.

Домой я возвращаюсь довольно поздно и уже не ожидаю застать там кого-нибудь бодрствующим. Но над кухонным столом склоняется Кэролин с кружкой чая в руке.

– Привет, дорогая. К нам заходил Форд. Я сказала ему, что ты на работе… Он позвонил тебе?

– Нет, – скрежещу я зубами. – А он… ничего не просил мне передать?

Судя по растерянности на лице Кэролин, не просил. Почему Форд до сих пор не отдал мне мамино украшение? В голову закрадываются гадкие мысли: а вдруг он не может мне его вернуть? Вдруг он уже подарил его Фрейе, да только кишка тонка признаться? Черт с ним. Завтра суббота – я сама зайду перед работой к Форду и заберу украшение.

– Смена выдалась тяжелой? – интересуется Кэролин.

Наверное, к такому умозаключению ее подвигло мое резко испортившееся настроение.

– Да нет. Просто… странная. Мэдок Миллер заходил, – отпиваю я глоток кофе, изображая равнодушие.

Но Кэролин напрягается:

– Что ему было надо? Он тебе нагрубил? Если он сказал что-нибудь…

– Нет, ничего такого. Только кинул одну странную фразу… Он сожалеет, что именно я нашла Фрейю.

Кэролин немного расслабляется, но все еще хмурится:

– С чего бы ему за это извиняться?