– Ник! – шепчу я стучащими зубами.

Он еле слышно стонет и… сжимает мою руку. Я всхлипываю от облегчения.

– Пожалуйста, скажи мне, что здесь просто темно и призрак не украл мои глаза.

Ну пожалуй, это единственное, в чем я могу его заверить.

– Да, здесь не видно ни зги. И ты на время вырубился. Как ты себя чувствуешь?

Доминик сухо смеется:

– Так, как может себя чувствовать человек, получивший монтировкой по башке. Но, в общем-то, нормально.

Однако мне не смешно. Я уже не воспринимаю юмора.

– Я потеряла твой мобильник. И мы все еще в трубе. – Я фыркаю, уловив запах, неизменно вселяющий в меня страх. – А еще мне кажется, что труба заполняется дымом.

– Да, похоже на то.

В тоне Доминика нет паники, и я не знаю, то ли он пытается меня успокоить, то ли эта чертова монтировка лишила его способности адекватно оценивать наше хреновое положение.

– Я правильно понял, что тебе не удалось поднять крышку колодца?

– Она слишком высоко. Я едва дотягиваюсь до нее кончиками пальцев. А теперь, без фонарика, ты даже ничего не разглядишь, если решишься попробовать.

– Опиши мне, что там.

Я стараюсь как можно лучше объяснить Доминику, что ему придется сделать – как встать на край трубы, как цепляться за стены. Он уже готов протиснуться мимо меня к отверстию, как прямо над нами что-то грохочет. Бабах!

– Что за фигня? – шипит Доминик.

Снова удар, еще громче первого. Но теперь я уже широко улыбаюсь:

– Надеюсь, это Матео пришел нас откапывать.

– Ты с ним говорила?

– Да, но связь была плохая, и я сомневалась, что он все расслышал и понял, где нас искать. Похоже, я ошиблась.