– Я… пожалуй. Я хочу сказать, что Хэмиш явно что-то скрывает. Он сказал копам, что Фрейя звонила ему на мобильник, чтобы попросить о репетиторстве, но моей сестре не нужен был репетитор. Ее оценки были даже лучше моих.

– Еще один несомненный гений, да? – говорю я, уже не поддразнивая, а скорее с завистью.

Секунд десять Доминик молчит.

– Тебе, наверное, следует знать: Хэмиш передал копам рисунок. Якобы твой. И сказал о нем моим родителям.

У меня все внутри обмирает.

– Черт! Я правда сожалею… но я вовсе не Фрейю рисовала. Я просто бездумно водила карандашом по бумаге. И я точно не писала на нем тех слов и не прилепляла его к шкафчику твоей сестры. Могу поклясться тебе чем угодно…

– Все в порядке, Тёрн.

Но его ставший вдруг глухим голос говорит мне: ничего не в порядке. Я облажалась…

– Доминик, прости. Я не хотела, чтобы с этим рисунком так вышло.

– Да я не сержусь, – глубоко вздыхает парень. – Я знаю: рисунки помогают тебе справиться с некоторыми вещами. И я давно смирился с тем, что вы с Фрейей недолюбливали друг друга. Хотя и уверен – вы могли бы подружиться, если бы не торопились с суждениями и не были такими скорыми на руку. Но ты мне тем и нравишься, что не терпишь оскорблений и унижений.

– Я тебе нравлюсь? – Я не могу убрать из голоса ухмылку.

– Не заморачивайся. Нам надо сосредоточиться. Убийца все еще на свободе.

– И что нам делать? Непохоже, чтобы копы что-то нарыли. И у меня нехорошее предчувствие: если более удобный подозреваемый сам не явится к ним с признательными показаниями, они снова возьмутся за меня.

Я надеюсь, что Доминик – этот самопровозглашенный гений – оспорит мои слова. Но нет. Вместо этого он говорит:

– Нам надо узнать точно, какую роль играл во всем этом Хэмиш.

– Но как? Мы что, обыщем его кабинет? Или выбьем из него признание? Сомневаюсь, что это принесет нам плоды, но, раз ты хочешь, давай попробуем. – Я шучу лишь наполовину – желание заехать Хэмишу в челюсть все еще свербит во мне.

– Может, не стоит ради этого самим уподобляться преступникам? Мы можем выудить у него признание хитростью.

Я вспоминаю, как Хэмиш набивался мне в репетиторы. Может, и в жизнь Фрейи он вошел тем же грязным путем? А Форд об этом узнал?

– У меня есть идея!