Поджав губы, Доминик изучает меня.

– При первой же опасности ты распыляешь ему в рожу баллончик и убегаешь. Договорились? Независимо от того, признается он в чем-либо или нет. Твоя безопасность превыше всего!

Сдержать улыбку у меня не получается.

– Твоя забота о моей безопасности просто умиляет. Ты реально такой славный парень, Ник Миллер?

Свет от экрана отражается в его глазах. Они кажутся мне бездонными.

– Не всегда, – фыркает Доминик.

И у меня снова возникает желание его поцеловать. Вот черт! «Потом, – обещаю себе я. – Если уцелею».

Внезапно экран бликует, и Доминик, нахмурившись, поворачивается к ноутбуку. Сетка с кадрами, передающимися с разных камер, установленных в поместье, включая камеру у ворот и на мосту Бурден, теперь статична.

С губ Доминика срывается раздраженный звук.

– Похоже, система глючит или какой-нибудь предохранитель сгорел. Сейчас проверю. – С кухни доносится лай, и парень добавляет: – Надо дать Пилоту справить свои дела.

Доминик выходит из кабинета. В коридоре темно, как и прежде. Но что-то изменилось… Нет, это просто нервы. Я вижу силуэт Доминика, пересекающего кухню. Сажусь на стул перед его ноутбуком, но при этом задеваю кофе, которым он меня угостил.

– Проклятие!

По стеклянной поверхности рабочего стола его матери расплывается мутная лужица. Я оглядываюсь по сторонам в поиске салфетки, но таких вещей в хромированном кабинете, конечно, нет. Подняв опустевшую чашку, я пытаюсь рукавом собрать в нее жидкость с края стола. Теперь и моя рука в кофе. Я строю ей гримасу. А потом, глядя, как она, мокрая, мерцает в свете ноутбука, вспоминаю…

Отпечатки рук на месте убийства! Я же их заметила тогда! Один – на каменной скамейке, где сидела Фрейя, – был маленький, величиной примерно с мою руку. А все остальные были больше. Может, из-за шока, но я тогда не обратила на них особого внимания. Видимо, решила, что это отпечатки Фрейи. Но ее руки не были в крови! Она была уже мертва, когда убийцы вырезали ей глаза. И не могла запачкать руки кровью, пытаясь защититься от них.

Убийц было двое! Хэмиш со своей невестой? А у меня ведь мелькала такая мысль, но я от нее отмахнулась. А что, если невеста Хэмиша прознала про его шашни с ученицей и решила проверить его чувства к себе? Заставила его сделать выбор и убить Фрейю в доказательство своей любви?

Интересно – она просто стояла рядом, пока Хэмиш ее убивал? Или тоже обагрила руки ее кровью? Может быть, и копы это знают и потому не арестовали меня?

Но в мою новую стройную версию тут же закрадывается сомнение. Копы же спрашивали меня, передвигала ли я тело Фрейи. Неужели они думали, что тот маленький отпечаток оставила моя рука? А они могли так подумать. Ведь на мне была кровь Фрейи – я прикасалась к ее лицу. И по размеру отпечаток соответствовал моей руке. А удалось ли полицейским снять отпечатки пальцев с грубой поверхности камня? Если бы я знала!

С другой стороны… они ведь могли не заметить того отпечатка. Может, он размазался, когда Доминик передвинул тело Фрейи, чтобы сделать ей искусственное дыхание?

– Ник! – зову я парня.

Но он не откликается. И на кухне его не слышно. Я выглядываю в коридор. Никого. Но с улицы доносится еле слышный лай Пилота. Похоже, Доминик все еще выгуливает пса.