Книги
Привязанность: исцеление отношений и понимание себя
3. Иллюзия своей идеальности у избегающего партнера. Из-за того что люди с тревожным типом привязанности склонны искать проблему именно в себе, они начинают винить себя во всех проблемах в отношениях. При этом, как мы уже выяснили, они склонны идеализировать своего партнера, что также дает избегающему повод думать, что он мечта любого человека. Более того, благодаря высокому уровню эмпатии люди с тревожным типом, даже замечая недостатки своего партнера, предпочитают о них не говорить – они прекрасно осознают, что тем самым они уязвят эго своего любимого человека, и просто не хотят причинять ему боль. Но в итоге это приводит к тому, что человек с избегающим типом привязанности не осознает собственных ошибок и не понимает, что его партнер тоже чем-то неудовлетворен.
В теории оперантного обусловливания Скиннера есть такие понятия, как позитивное и негативное подкрепление. Подкрепление – это нечто, что происходит вместе с поступком и ведет к повышению вероятности совершения данного поступка в дальнейшем. Это хорошо можно объяснить на примере дрессировки животных. Когда мы хотим, чтобы щенок перестал писать на ковер, мы даем ему негативное подкрепление его поступка – когда он в очередной раз сделал лужу в центре комнаты, мы показываем ему свое недовольство, грозим тапком или говорим: «Ай-ай-ай». Если же мы хотим поощрить щенка за выполнение какой-либо команды, мы используем позитивное подкрепление – например, угощаем его лакомством каждый раз, когда он подает нам лапу. Так вот, когда человек с тревожным типом привязанности молчит о своих потребностях и постоянно сглаживает углы, он тем самым дает позитивное подкрепление негативному поведению своего партнера – избегающему кажется, что его отстраняющееся или равнодушное поведение нормально или даже выгодно, ведь тем самым он заставляет своего тревожного партнера еще сильнее за него цепляться и повышать его значимость в собственных глазах
4. Хождение по замкнутому кругу. В паре «тревожный + избегающий» могут страдать оба партнера: тревожный – от постоянно неудовлетворенной потребности в любви и близости, а избегающий – от ущемления своей свободы и необходимости давать другому больший уровень близости, чем тот, в котором нуждается он сам. Все это ведет к постоянному чувству неудовлетворенности и напряженности, но выхода из этой ситуации нет, так как причина кроется в их кардинально разных желаниях и способах построения отношений. Со временем оба партнера осознают, что их отношения обречены на провал, но эмоциональная зависимость друг от друга уже не дает им просто выйти из этих отношений и отправиться на поиски кого-то более подходящего. В итоге тревожный чаще всего молча страдает и бесконечно подстраивается, а избегающий ищет варианты отдалиться или даже разбавить свое напряжение от удушающей близости каким-то другим человеком – подругой/другом, любовницей/любовником, партнером по бизнесу или даже психологом.
Таким образом, мы приходим к выводу, что пара «тревожный + избегающий», хоть и довольно распространена, но при этом дисфункциональна. Оба партнера в такой паре неудовлетворены, но цепляются друг за друга из-за негативных механизмов своего стиля привязанности. Поэтому главная задача такой пары – осознать противоречия их типов привязанности и начать работу над их корректировкой. Тревожному нужно снижать свои тревожные паттерны, а избегающему – избегающие, и при этом обоим им нужно стремиться к приобретению и укреплению надежных паттернов. Конечно, лучше всего это делать в психотерапии, но и в этой книге, в последней главе, я поделюсь некоторыми рекомендациями, которые помогут такой паре сделать первые шаги в этом направлении.
Ну а пока я попрошу тебя сделать одну важную вещь: выпиши ниже все негативные установки и убеждения по теме отношений, доставшиеся тебе от родителей или других значимых взрослых.
Вспомни, как значимые взрослые в твоем детстве отзывались о противоположном поле, о любви, о семье, об отношениях. Например: «Мужчинам от тебя нужно только одно», «Все женщины меркантильные», «Тебя такую никто замуж не возьмет», «Нужно, чтобы тебя всегда любили сильнее, чем ты», «Все мужчины изменяют», «Если ты хочешь выйти замуж, ты должна…», «Место женщины – на кухне», «Любовь живет три года» и так далее.
Теперь посмотри на список своих убеждений и обведи кружочком те, с которыми ты, мой дорогой читатель, внутренне согласен, и зачеркни те, с которыми ты не согласен. Те убеждения, которые вызывают у тебя несогласие или внутренний протест, можно пока не трогать, так как хотя бы на уровне сознания ты уже подверг их сомнению и переработке (хотя есть вероятность, что на бессознательном уровне они все равно продолжают на тебя влиять). А те убеждения, с которыми ты согласен, являются главным объектом для работы в ближайшее время, и твоя задача – найти опровержение каждому из этих негативных убеждений. Для этого ты можешь использовать как личный опыт, так и опыт других людей.
Например, если у тебя обнаружилось убеждение «Все мужчины изменяют», то тебе нужно вспомнить опыт своих собственных отношений, в которых не было измен, или вспомнить про знакомые пары, которые живут душа в душу без измен и предательств. Если в твоем окружении нет таких пар – обрати внимание на публичных персон. Конечно, мы не можем стопроцентно быть уверены, что наш партнер нам никогда не изменял или не сделает этого в будущем. И тем более мы не можем быть стопроцентно уверены в отсутствии измен в других парах. Но мы должны хотя бы из этой аксиомы, которую мы просто приняли на веру, сделать теорему, которая проверяется и подвергается сомнению.
Глава 11. Тревожно-избегающий тип привязанности
Иногда мы любим то, что ненавидим, и наоборот.
Майя попала ко мне на консультацию по рекомендации одного из моих коллег. Хотя, точнее будет сказать, что он просто перенаправил ее ко мне, так как у него было подозрение, что у Майи пограничное расстройство личности, а он с такими диагнозами предпочитал не работать. Я на самом деле тоже довольно редко соглашаюсь работать с расстройствами личности (и только в тандеме с психиатром), но первый же наш разговор с Майей натолкнул меня на мысль, что пограничного расстройства у нее все же нет, потому что она при всей хаотичности своих реакций осознавала наличие своих проблем и очень хотела от них избавиться.
На самом деле у Майи просто было большое количество психотравм и тревожно-избегающий тип привязанности (в других источниках его чаще всего называют дезорганизующей привязанностью), из-за чего она вела себя довольно противоречиво и непредсказуемо.
Отношения у Майи не складывались. Несмотря на то что она была довольно известной в Европе художницей, красивой женщиной и очень харизматичной личностью, мужчины в длительных отношениях с нею не задерживались. Среди арт-тусовки о Майе ходила слава femme fatale – она быстро покоряла сердца своей неординарностью и диким темпераментом, но спустя полгода-год ее мужчины, вдоволь накатавшись на эмоциональных качелях, попадали либо в клинику неврозов, либо уползали в отношения с «хорошими» девочками, где зализывали раны и восстанавливали силы.
Если попытаться описать Майю как-то коротко и емко, то я бы назвала ее Мисс противоречие. Майя постоянно бросалась из крайности в крайность, меняла места жительства, творческие псевдонимы и стили живописи, перекрашивала волосы, экспериментировала с имиджем и жила в состоянии перманентного внутреннего конфликта. Ее романы всегда строились по сценарию «искра, буря, безумие», раз в полгода она страдала от потери смысла, бесконечно искала себя и абсолютно не могла переносить одиночества. Помимо этого, у нее была большая склонность к зависимостям, таким как алкоголь и азартные игры, а в особо сложные периоды жизни она даже начинала вступать в неразборчивые половые связи. Неудивительно, что мой коллега заподозрил у нее ПРЛ (пограничное расстройство личности), потому что некоторая симптоматика действительно совпадала.
Когда Майя попала ко мне на консультацию, ей было тридцать три года, она на тот момент жила в Германии и состояла в очередных драматических отношениях. Конечно, первым делом я расспросила Майю о ее детстве. И ее рассказ оказался довольно тяжелым.
Майя родилась и выросла в Украине. Ее родители были полной противоположностью друг другу – мама была стеснительной, зажатой и робкой, работала бухгалтером и особо ни с кем не общалась, а папа был ярким, харизматичным художником, который всегда стремился показать себя и быть окруженным друзьями. Их отношения нельзя назвать хорошими – папа Майи вел себя как патологический нарцисс и сильно увлекался алкоголем, а мама выступала в образе безмолвной жертвы и частенько плакала по ночам в подушку. Больше всего меня удивляло то, что, несмотря на все недостатки отца Майи, в семье его считали звездой. Его родители безмерно им гордились, женщины его обожали, дети мечтали получить хоть капельку его одобрения, а жена терпела все его выходки, глубоко уверенная в том, что раз он снизошел до нее, простой смертной, то уже этого ей должно быть достаточно. При этом если посмотреть на Анатолия (отца Майи) трезвым взглядом, то никаких особых заслуг у него не было. Его картины не покупались, зарабатывал он намного меньше жены, часто изменял и уходил в недельные запои.
Конечно, я не буду тут в деталях описывать все травматичные истории из детства Майи, могу лишь сказать, что их было очень много, так как, помимо нарциссичного отца, у нее была еще и деспотичная бабушка, к которой ее отправляли каждое лето. Эта бабушка из всех внуков, казалось, невзлюбила только Майю – она постоянно ругала ее и откровенно принижала. Доходило до того, что она для одного внука могла приготовить целый омлет, а Майе потом предлагала доесть за ним остатки. Могла всем внукам дать шоколадные конфеты, а Майе – засохшую карамельку. Для меня, признаться честно, все эти истории звучали дико, но Майя, казалось, относилась к этому как к чему-то обыденному. Первое время она протестовала, но бабушка быстро выбила из нее «спесь» ремнем и другими жестокими наказаниями. Выставить внучку на мороз в ночнушке было для нее обычным делом, поставить на колени на горох и гречку – тоже. Как и периодические моральные унижения и издевательства.
Майя ненавидела ездить к бабушке и каждый раз умоляла родителей не отправлять ее к ней. Но ее как будто бы никто не слышал. Папе, в общем-то, было плевать, ведь он считал свою мать идеальной и верил, что вся проблема в ребенке. А мама настолько была погружена в собственные больные и созависимые отношения, что вообще не замечала того, что происходит с ее детьми. Но самое страшное ждало ее впереди.
Когда ей исполнилось десять, отец ушел из семьи к другой женщине. Мама, скатившись в жуткую депрессию, предприняла несколько попыток суицида и в итоге оказалась на принудительном лечении в психоневрологическом отделении. Детей – Майю и ее младшего брата Лешу – отправили к бабушке. Бабушка же, решив, что они достаточно взрослые для отдельной жизни, отселила их в соседний дом, который пустовал после смерти их дяди. Этот период жизни Майя описывала с особой болью, ведь тогда ей, помимо травмы покинутости и травмы насилия от бабушки, пришлось столкнуться еще и с голодом. Лишний раз контактировать с бабушкой она не хотела, поэтому какое-то время они с братом питались тем, что приносили другие родственники. Но, когда продукты заканчивались, ей каждый раз приходилось идти на поклон к бабушке и буквально унижаться для того, чтобы им дали еду. Бабушка каждый раз кляла ее на чем свет стоит, обзывала ее мать самыми грязными словами, кричала, что Майя и ее брат – ярмо на ее шее и лишние голодные рты. Вообще, из рассказов Майи у меня складывалось ощущение, что ее бабушка была психопаткой. Хотя иногда так могут себя вести и просто глубоко травмированные люди, что навевает меня на мысль, что жестокость и нарушенная эмпатия в этой семье передавались поколениями.
Когда Майе исполнилось восемнадцать, она начала жить с богатым мужчиной намного старше себя, с которым познакомилась, работая официанткой в ресторане. И спустя год она уехала с ним в Болгарию.