И ушла.
Персефона выдохнула, и ее тело увяло. Даже когда ей нечего было скрывать, общение с матерью было утомительным. Она постоянно была на взводе, готовясь к тому, что в следующий раз мама сочтет неприемлемым. Со временем Персефоне казалось, что она ожесточилась против нежеланных слов матери, но иногда они пронзали ее.
Она закончила собираться, выбрав красивое светло-розовое платье с оборками на рукавах. Надела белые туфли на танкетке и взяла белую сумочку. По пути к выходу она остановилась, чтобы посмотреть на свое отражение в зеркале, убирая чары с волос и лица, возвращая кудри и веснушки. Она улыбнулась, снова узнав себя.
Она направилась к выходу. У Персефоны не было машины и возможности телепортироваться, как у других богов, поэтому она либо шла пешком, либо ездила на автобусе, когда ей нужно было обойти Нью Афины. Сегодня выглянуло солнце и было тепло, поэтому она решила прогуляться.
Персефона любила этот город, потому что он был так не похож на то, где она выросла. Здесь были зеркальные небоскребы, которые сверкали под теплыми лучами Гелиоса. Были музеи, заполненные историями, которые Персефона узнала только когда переехала сюда. Почти в каждом квартале были здания, похожие на произведения искусства, скульптуры и фонтаны. Даже со всем этим камнем, стеклом и металлом, были акры парков с пышными садами и деревьями, где Персефона провела много вечеров, гуляя. Свежий воздух напомнил ей, что она свободна.
Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Вместо этого он переместился к ее животу, где завязался узлом, что усугублялось чернильным браслетом на запястье. Она должна была избавиться от него, прежде чем увидит Деметра, или ее несколько лет свободы превратятся в жизнь в стеклянной коробке.
Обычно именно этот страх заставлял Персефону быть осторожной.
За исключением прошлой ночи — прошлой ночью она чувствовала себя бунтаркой, и, несмотря на эту странную отметину на своей коже, она обнаружила, что Невернайт и его король были всем, чего она когда-либо желала.
Хотела бы она, чтобы это было не так, хотела бы, чтобы Аид показался ей отталкивающим. Она пожалела, что провела прошлую ночь, вспоминая, как его темные глаза следили за ее телом, как ей пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом, как его изящные руки тасовали карты.
Как эти длинные пальцы будут ощущаться на ее коже? Каково это-быть поднятой в его сильные руки и унесенной прочь?
После вчерашней ночи она хотела того, чего никогда раньше не хотела. Вскоре ее беспокойство сменилось огнем, таким незнакомым и сильным, что она подумала, что может превратиться в пепел.
Боги. О чем она думает?
Одно дело-находить Бога Мертвых привлекательным, и совсем другое — желать его. Между ними абсолютно ничего не могло быть. Ее мама ненавидела Аида, и она знала, не спрашивая, что отношения между ними запрещены. Она также знала, что нуждалась в магии мамы больше, чем в том, чтобы погасить этот огонь, бушующий внутри нее.
Она приблизилась к Акрополю, его ослепительная зеркальная поверхность почти ослепила ее. Поднялась по короткой лестнице к золотым и стеклянным дверям. На нижнем уровне этажа был ряд турникетов и охранников — необходимых для предприятий, расположенных в высотке. Среди них рекламная компания Зевса, Дуб и Орёл. Поклонники Зевса, как известно, толпились у Акрополя только для того, чтобы взглянуть на Бога Грома.
Однажды толпа попыталась штурмовать здание, чтобы добраться до него, что было своего рода иронией, учитывая, что Зевс редко бывал в Акрополе и проводил большую часть своего времени в Олимпии.
Однако бизнес Зевса был не единственным, нуждающимся в безопасности. В новостях Нью Афин было несколько проблемных историй — историй, которые приводили в ярость как богов, так и смертных. Персефона не знала о каком-либо возмездии, но, проходя через охрану, она поняла, что эти смертные охранники не смогут остановить разгневанного бога от штурма шестидесятого этажа ради мести.
После службы безопасности она нашла несколько лифтов, которые доставили ее на свой этаж. Двери открывались в большую приемную с надписью «Нью Афинские новости» над головой. Под ним стоял изогнутый стеклянный стол, и красивая девушка с длинными темными кудрями приветствовала ее улыбкой.
— Персефона, — сказала она, выходя из-за стола. На ней было темно-синее платье с золотыми молниями. — Рада снова видеть тебя.
Девушку звали Валери. Персефона помнила ее по собеседованию.
— Позволь мне проводить тебя. Деметрий ожидает.