– Уверен, она будет рада.

– И… мне нужно твое разрешение, – робко добавила она.

– Эм?

– Я хочу, чтобы первой историей стала наша. Хочу рассказать миру, как влюбилась в тебя. Хочу быть первой, кто объявит о нашей помолвке.

Кэл и Деметрий пытались отобрать это у нее, но она увидела во всем этом дорогу к обретению силы.

– Хм-м… – Аид сделал вид, будто обдумывает ее слова. Она видела это по выражению его глаз. Он был отчасти позабавлен, отчасти восхищен. – Я соглашусь при одном условии.

– И каком же?

– Я тоже хотел бы рассказать миру, как влюбился в тебя.

Он поцеловал ее, сначала медленно, нежно скользнув по ее языку своим, а потом углубил поцелуй.

И они снова потеряли себя в пламенеющей страсти друг друга.

Похороны Лексы были назначены на третий день после ее смерти.

У Персефоны не было возможности навестить Лексу в Элизии с того дня, как она прибыла в подземное царство. Поэтому от вида ее тела, помазанного и бледного, с венком и монетами на глазах, у богини навернулись слезы.

Аид был рядом с ней, оберегая и обнимая рукой. Это был едва ли не первый раз, когда они вместе появились на публике, и его присутствие не только привлекло толпу, но и пробудило в зале множество разных эмоций. Она чувствовала их словно порывы ветра – любопытство, гнев и грусть. Эти смертные, очевидно, задавались вопросом, почему Аид позволил Лексе умереть, как Персефона могла стоять рядом с ним. Когда-то и она спрашивала себя о том же, а теперь эта мысль вызывала у нее непомерную боль.

Аид взглянул на нее, коснувшись щеки.

– Тебе не удастся заставить их понять, – произнес он, словно прочитав ее мысли.

Богиня нахмурилась:

– Я не хочу, чтобы они плохо о тебе думали.

Он грустно улыбнулся ей:

– Для меня невыносима мысль, что это так тебя заботит. Тебе станет легче, если я скажу, что ценю лишь одно мнение – твое?

– Нет.