ПОСЛЕДНИЙ ВЫХОД. СПУТНИК

«Скиф» продолжал свою службу.

Как бы развертывая легенду о воздушном корабле океана, он появлялся, голубея на горизонте, следовал дальше, таял, уходил.

По-разному следили за ним с берега.

Немецкие посты торопились передать: «Голубой крейсер прошел постоянным курсом». Немедленно заводились моторы бомбардировщиков и торпедоносцев на вражеских аэродромах.

Иначе следили за кораблем, скользящим по горизонту, глаза тех людей, что были застигнуты несчастьем в белых, еще вчера безмятежных, не знавших врага домиках южного крымского берега.

Внимательно, серьезно высматривали на взморье этот корабль посты осажденного Севастополя, и не было случая, чтобы «Скиф» не показался в тот час, когда его ждали на береговых постах Балаклавы и Херсонеса. С Большой земли шли провиант, боезапас, шла почта, прибывали свежие бойцы.

В пятницу 26 июня мы собирались в очередной рейс в Севастополь, приняв на борт свыше двух тысяч красноармейцев, около тысячи двухсот тонн боеприпасов и несколько полевых орудий.

За два часа до нас с войсками той же сибирской бригады вышел в море эскадренный миноносец «Боевой». Мы рассчитывали догнать его в море.

Корабль уже был готов отшвартоваться, работа машин отдавалась легким вибрированием кормовых отсеков; было видно, как над могучими трубами дрожит и струится воздух, согреваемый отходящими газами. Иногда выбрасывался темный клуб жирного мазутного дыма. Кочегары и машинисты прибирали к рукам более ста тысяч лошадиных сил, которыми располагали главные механизмы корабля.

Десятки приборов шевелили усиками стрелок, показывая давление пара, контролируя циркуляцию воды и масла.

Батюшков терпеливо проверял свое разнообразное хозяйство. Поднялся на мостик.

— Знаете, кто идет с нами? — спросил нас Дорофеев.

— Сибиряки.

— Угадали. А еще?

— Ящики с боезапасом.

— Угадали. А еще?

— Пушки.

— Пушки. Смотрите, они уже все знают. От них не скроешь ничего. Но все-таки одного пассажира вы не усмотрели, — и Дорофеев назвал фамилию известного писателя — Евгения Петрова.

— Так с ним же хорошо знаком Усышкин, — вспомнил я. — Они друзья по Москве.