Тени бегали по всей этажерке, поставленной на высокие дутики.

— Это тебе не шарабан! — воскликнул Андрюша.

Несколько человек возились вокруг: то взлезали, то прятались под нижние плоскости. С ними был и Андрей Ефимович — в светлом кепи, в рабочем комбинезоне. Некоторая сутуловатость не мешала чемпиону быть в движениях быстрым. Клок рыжих волос спадал на упрямые белесоватые, как бы наклеенные брови, и он то и дело отбрасывал волосы веснушчатой рукой. Чаркин услыхал Андрюшин возглас, живо обернулся, заикаясь, но весело сказал:

— А! Мо-ло-ло-дой друг, мо-ой тезка. Сюда, сюда, поскорее! Помогайте… если ваши мамы не протестуют. Но работать так, чтобы доилось молоко, а не молозиво.

И тут же приступил к делу.

— Пробный ход мотору, дайте газ! — скомандовал он.

Кто-то из его помощников заметил:

— Мальчики — подальше!

И тотчас же что-то выстрелило, зафыркало, откуда ни возьмись, туча пыли обволокла всех. Плоскости аэроплана ожили, затрепетали, как паруса на ветру. Чаркин ухватил одну из стоек, хорошенько потряс ее, потом — другую, подобрал рупор и снова скомандовал:

— Майна! Выключить!

Дел было много и для Андрюши со Стивкой.

Площадку окружали длинные садовые скамейки в два ряда, и солдаты продолжали приносить их. Для почетных гостей устанавливались кресла. Из разговоров стало известно, что ожидается сам председатель Одесского авиационного общества, генерал, командующий войсками округа. А Мавро Ангелиди действительно был вице-президентом, это в его мастерских строили моторы и аэропланы. Что же удивительного, что в самый первый полет Андрей Ефимович берет дочь вице-президента?

Андрюша слыхал своими ушами, как Чаркин сказал:

— Позаботьтесь, чтобы обязательно были белые и красные розы, возьмите на Екатерининской: со мною сядет молодая женщина.

Приготовления заканчивались. Чаркин стоял на крыле и теперь, как казалось Андрюше, походил на пирата: он сбросил кепи и повязал голову ярко-красным платком, он давил ногою на проволочный трос, от натуги наливаясь кровью. От усилий Чаркина весь аэроплан покачивался. Монтеры выжидали с инструментом в руках. Чемпион недовольно кричал:

— Балаболки! Разве это работа? Вдвое туже!

Полет был назначен на шесть часов.

К четырем уже начали заполняться аллеи.

Андрюшу лихорадило, он не мог мириться с будничным меланхолическим плеском фонтана, запущенного садовником, — все вокруг было в другом ритме, в другом движении.

Промаршировал еще один взвод солдат в бескозырках, с погонами морского батальона, а вскоре показался и военный оркестр.