— Кто-нибудь объяснит мне, в чем состоит затруднение? — не выдержал Рейнар, и тут Кристоф вспомнил о его амнезии.

— Прости, брат, сейчас соберусь с мыслями, — князь подошел к накрытому столу, потом обернулся к королю и широким жестом указал на губернатора Большого арнорского архипелага. — Это и есть Эдуар Балестран, наш пропавший десять лет назад отец.

Несмотря на строгую выучку, Рейнар не смог совладать со своим лицом, но на нем отразилось не потрясение, а скорее горестное недоумение, и хозяин дома отреагировал моментально.

— Так это правда, Рейн, ты никого из нас не помнишь?

Пока Кристоф, не стесняясь в выражениях, излагал отцу все, что думает о нем самом и его конспиративном существовании, молодой король молча рассматривал человека, которого когда-то полюбила Вероника Анкалима, за которого она вышла замуж, преодолев упорное сопротивление ангримской знати. Эдуар Балестран был уже не молод, но его мужская красота по-прежнему производила впечатление.

Слегка посеребренные сединой густые темные волосы, прямая спина, ровный здоровый загар, ни единой унции лишнего жира. В своем элегантном утреннем костюме за изысканно накрытым столом Балестран-старший выглядел безмятежным и благополучным, но, как оказалось, только на первый взгляд.

Судя по вопросу, Эдуар до последнего надеялся, что история с потерей памяти закончится в тот момент, когда они с королем встретятся. Только ради этого эффекта он рассекретил свое существование, однако тщательно подготовленный выстрел оказался холостым. В льдистом взгляде Рейнара не промелькнуло ни единой искры узнавания.

— Ты так похож на маму! — невольно вырвалось у Эдуара. — Я бесконечно рад тебя видеть…

— А меня ты видеть не рад? Ведь я похож на тебя, отец. Пропадал где-то десять лет… А, гори оно все! — Кристоф в сердцах махнул рукой, уселся за стол и развернул салфетку. — Лучше я поем, все равно меня никто не слушает.

— Прекрасная мысль, — неожиданно поддержал князя Эдуар. — Присаживайтесь, прошу вас.

Рейнар заставил себя сдвинуться с места. Он помог Сандрин сесть в легкое плетеное кресло и устроился рядом, но на еду даже не взглянул, у него пропало желание делить трапезу с местным губернатором.

— Как поживаете, Сандрин? — с искренней теплотой поинтересовался радушный хозяин. — Я помню вас совсем еще девочкой. Вы всегда собирали волосы высоко на макушке, получался такой золотистый плюмаж.

Агент Веран от удивления чуть не раскрыла рот.

— Даже представить не могла, что вы знали о моем существовании, рандир (вежливое обращение к знатной особе), а тем более запомнили имя.

— Я никогда не одобрял создание приютов, подобных тому, в котором вы выросли, дорогая, но проблему сирот и брошенных детей нужно было как-то решать. Корпорация росла слишком быстро, и вскоре мое мнение перестало быть решающим.

— Вы по этой причине покинули Андор?

— Отчасти. Наверное, я повел себя излишне эгоистично и даже жестоко по отношению к своим сыновьям…

— Ты повел себя безответственно, — буркнул Кристоф, накладывая себе очередную порцию томленой в масле местной рыбы.

— Мне в любом случае никогда не позволяли заниматься вашим воспитанием.

— Вот только не надо этих фальшивых сожалений! Ты сутками пропадал в своей проклятой конторе и не видел ничего, кроме финансовых отчетов. Пока мы с Рейном росли, ты только и делал, что заключал контракты, а потом в один прекрасный день внезапно слился и оставил Корпорацию в руках этого придурка Берни Штоха.