Ничего подобного. Я беспокоилась лишь о своем спасении, но оно выглядело бы не как бегство из лап коварного и жестокого пирата, а как побег от неминуемого моего чувственного порабощения этим мужчиной. Да, да. Все эти его хитрющие, манящие, обещающие, насмешливые, очаровывающие, нахальные, заботливые и так далее взгляды к чему могли привести? Правильно, мое сердце не было небьющимся. А если учесть, что к тому времени уже полностью принадлежало этому мужчине, то стала серьезно опасаться, как бы он его не разбил. И еще я чувствовала, что ко мне тянулись какие-то нити. Те, что норовили привязать к Эдварду сильнее канатов. И как бы тогда все выглядело? Он, решительный, властный и несгибаемый, шагал бы по жизни так же широко, как привык, а сзади на этих веревках волочилась бы я, жалкая и покорная?

– Пф! Не допущу! Пока есть силы, рвать, к дьявольской бабушке, эти путы!

А сделать это было легче, в каком случае? Правильно, на расстоянии. А как его было возможно увеличить, если пирату пока мною еще не наскучило забавляться? На ум приходил один только вариант, хитростью. А этим даром под названием «искра жизни» природа наградила все же женщин в большей мере, чем мужчин. Ну, чаще всего. И спасибо ей большое за это. Да, слабому полу не досталось физической силы, но мы получили изворотливость и хитрость. И если нас загонять в угол, прижимать и не давать вздохнуть…ух, мы на многое тогда были способны. А уж из искры раздувать пламя – эта способность досталась от прародительниц и развивалась в нас веками. Вот и во мне тоже. И я покачивалась в то утро на плече пирата и мысленно, снова и снова, обдумывала каждый пункт предстоящего договора с этим мужчиной.

– Только бы Отто мог помочь! Только бы оборот было возможно провести! Только бы он прошел успешно! А там…

– Капитан! – Распугал мои мысли-молитвы впередсмотрящий. – Судно.

Да, это была Медуза. Об этом сказал Эдвард, даже не убрав от глаз подзорную трубу. А еще о том же прокричал мне откуда-то сверху голос Питера.

– Элизабет! Я вижу то судно, которым вы интересовались. – Зашипел белый попугай, сидящий на рее. О, да, у птиц очень острое зрение, и находись я с ним рядом на той высоте, то тоже, возможно, рассмотрела бы паруса Медузы.

– О, Питер! Вы не улетели?! И вы живы!

– Эль! Откуда этот скрежет? Почему ты снова начала издавать эти звуки? А, дьявол! Этот петух не дощипанный снова тут!!!

– Эдвард! Эдвард! Только спокойнее! Умоляю, не гони его, ведь до берега долететь попугай теперь не сможет…

– Раньше должен был думать этот фазан безмозглый.

– Что ты делаешь?! Зачем Безухому лезть туда?! О! Дай мне минуту, умоляю! Я с попугаем поговорю и все улажу. Клянусь.

– И как это будет выглядеть? Ты поговоришь, и он улетит? Не смотря на расстояние до ближайшего берега? А на другой вариант, детка, я не согласен. На моем судне может быть только одна птица.

– Э…две, Эдвард.

– Одна, я сказал!

– Не горячись. Я всего лишь имела в виду, что ты сам носишь кличку «ястреб».

– Какой к дьяволу…ты ведь меня четко поняла, милая?

– Пара минут, Эдвард!

– Хорошо, но я буду рядом. И это не обсуждается.

– Но я не могу допустить, чтобы…одним словом, буду разговаривать с Питером там. – И я указала головой на рею.