Как ни странно, но нас никто не преследовал. Я ожидал погони, засад и боя на мечах, а на деле мы с принцем, в компании гномов, просто тряслись в жесткой телеге по лесным тропам. В какой-то момент дорога стала настолько узкой, что принц-воин расседлал лошадей, а телегу мы оттащили в сторону и замаскировали еловыми ветками. Именно тогда я познал искусство езды на лошади без седла.

Уже через несколько минут мои ноги гудели, зад буквально отваливался, а спина была готова переломиться пополам. Я терпел, сколько мог, и, несмотря на ехидные взгляды Фалько, выдержал большую часть пути, однако ближе к вечеру взмолился о пощаде.

– Согласен, – кивнул принц, однако в глазах его плясала насмешка. – Тут и устроим лагерь. Место, похоже, безопасное.

Привал устроили прямо на земле. Лошадей пришлось обтереть пучком травы, на что у меня ушло существенно больше времени, чем я мог предположить. За это время крохи гномы натащили огромную вязанку хвороста и, соорудив очаг из камней, развели костер. Откуда-то появился котелок, поварешка, и вот уже от варева разлился умопомрачительный запах, а желудок мой взвыл от негодования. Со всей этой суетой и новыми ощущениями я только сейчас осознал, что последний раз ел больше суток назад.

Гномы варили какую-то похлебку, а Фалько полировал клинок, так что мне было совершенно нечем заняться.

– Интересно, – начал я издалека, – а почему ты, принц, решил, что убийство конвоя на дороге моих рук дело?

– А я и не решил, – пояснил он, не отрываясь от полировки металла. – Мне нужно было просто убедиться, что ты внутри дома Красного Сокола.

– Но ты же увидел чудище! – напомнил я.

– Ага. Именно такое и ожидаешь увидеть посреди обеденного зала великого мага, – хохотнул Фалько. – Он, видимо, за дурака меня держал. Тренировки, турниры, прекрасные девы с алыми губами и пышными формами. Все считали меня прожигателем жизни, в то время как Альберт всегда сидел за учебниками, прилежно ходил на занятия и избегал кабаков.

– И тебя это устраивало?

– Абсолютно. Я вообще не видел себя на троне. Зачем мне это? Скука смертная сидеть день-деньской в канцелярии, перечитывать жалобы и подписывать законы.

– А потом?

– А потом я поумнел. Для этого, правда, пришлось набить пару шишек, но это того стоило. В глазах многих я так и остался повесой, однако умные люди подметили метаморфозу…

– И что ты теперь собираешься делать? Будешь отвоевывать трон?

Фалько замолк, и рука его, с ветошью, на миг остановилась на клинке.

– Я не знаю, – признался он. – Мой брат еще тот урод, однако у меня и рука-то на него не поднимется.

– А у него поднялась.