Остаток отпуска прошел более — менее спокойно. Командировка Дениса длилась на неделю дольше моего пребывания в Будоражинске, но меня заверили, что вместо езды в душном автобусе обеспечат нормальное комфортабельное прибытие в Ильинск. В ответ на выпученные глаза и закономерный вопрос о том, почему маму свою не отвез до места, тот только руками развел, сказав, что прошлое поколение нынешнему свою жизнь в части автомобилевождения доверять отказывается категорически. Чем — то мне все это напомнило баб Зою, так что спорить я не видела смысла.

Май притих, сказав, что вернется, когда я пойду на работу. Удовлетворился тем, что грандиозную новость я встретила пусть и с тяжким вздохом, но достаточно спокойно. Возможно, я действительно была тем самым роботом, о котором говорила Наташка, но, кажется, в данной ситуации это оказалось единственно — правильным решением. Голову наполняли сотни вопросов: каким образом я очутилась на Земле? Родилась ли я здесь, или зачали меня где — то в безвоздушном пространстве? Май обмолвился как — то, что лейнианцы еще ни одного чужака на планету не привозили, так что вариант того, что мой человеческий родитель побывал на родине инопланетного, сразу исключался. Зачем было устраивать такую сложную комбинацию: отдавать меня на воспитание в чужую семью, класть деньги на счет в банке (у меня так и не поднялась рука проверить величину наличности на нем)? Неужели я могла быть чем — то вроде генетического эксперимента? Но тогда какой толк от меня в принципе? Насколько я поняла, на этой зеленой планете со старением успешно боролись путем доведенных до автоматизма пластических операций и молниеносных замен закончивших свой срок органов. Хирургия и биотехнология цвели буйным цветом. И самое главное, отсутствовал вообще какой — либо культ денег. Они настолько усовершенствовали свое общество, что на уровне ДНК заложили идею о том, что слишком эгоистичные желания могут пойти во вред обществу. Рациональный коммунизм? Мне, выросшей в условиях рыночной экономики, с трудом такая модель отношений представлялась, но, по словам Мая, они жили так уже не первое столетие.

Нагруженная некоторой информацией, я молча переваривала ее, пытаясь хоть как — то соотнести себя с теми клоунами, что через три дня показательно вылупились из своего приземлившегося модуля и — еще более показательно! — произвели якобы первое живое общение с представителями планеты Земля. Мы с Денисом как раз загорали на солнышке, он притащил планшет с хорошим разрешением и приличной скоростью доступа к интернету, так что онлайн — трансляцию очередного циркового номера, из — за которой мне совсем не хотелось хороший день пропускать, мы решили просмотреть не отходя, что называется, от кассы. Я втихаря следила за реакцией товарища на «первый разумный контакт» и мучилась вопросом: сказать или не сказать о том, что мне стало известно благодаря пришельцу в голове? Это был единственный раз, когда Май вынырнул из своего информационного вакуума и категорически запретил к Денису с такими вопросами обращаться. В ответ на немое несогласие авторитетно заявил, что на моем месте не портил бы психику единственного разумного близкого человека одного со мной возраста. Я насупилась, но отвечать не стала. И просьбе, впрочем, тоже вняла.

На трансляцию Динька реагировал достаточно весело. Некоторые комментарии заставляли меня растягиваться на полотенце и хохотать от всей души. В такие минуты он по — доброму и с сожалением смотрел на меня, приговаривая, что его маленькая Лея выросла. Мне с ним было хорошо. Хорошо по — дружески. Так что, ненадолго отвлекаясь от эпохального события, мы, тем не менее, все равно к нему возвращались.

Лейнианцы были как мы. Если б не знала о том, что эти черти себе жизнь клонированными почками и печенью продлевают, не отличила бы от нормальных людей. Ну, пожалуй, скупы они были на эмоции, хотя изображали стремление сблизиться с братьями меньшими достойно. Мы с Дениской, однако, переглянувшись, только фыркнули и почти в один голос заявили:

— Не верю!