– Ладно, я расскажу. Коротенький случай, но поучительный. Жаль, здесь все девушки… замужние. А то они поняли бы, за кого им выходить замуж, чтобы точно стать счастливой… Ну, ничего, может, хоть Олечка послушает… – вызвался сегодняшний «принц»
– Чтобы быть счастливой, нужно выйти за молодого человека с перспективой хорошо состояться в жизни, сына приличных родителей. Это аксиома, – раздраженно пробормотала его мать. – И будь уверен, Оля за такого и выйдет. Она у нас не дурочка.
– Чтобы быть счастливой, нужно выйти за доброго человека, способного любить, – вдруг почти агрессивно сказал Митя.
– Какая гармоничная семейка… – тише шепота прошелестел Станислав на ухо своей жене.
История восьмая,
Знаете, где я его видел, тетя Маша? У вас, когда ездили с классом на экскурсию в Петербург. Мужчина стоял в вагоне петербургского метро. Как сейчас его вижу: лет сорока, маленький, в толстой зеленой куртке, в стоптанных кроссовках, сам давно не стриженный, с трехдневной щетиной…
Стоял в вагоне, сказал я… Но как?! Согнувшись ровно пополам и упираясь ладонями себе чуть повыше коленей! Спина его, таким образом, представляла собой импровизированный стол или, скорее, пуфик, на котором, крепко держась на твердо расставленных лапах, стояла грациозная, черная, без единого светлого пятнышка кошка… Не знаю, какой породы, но тонкая, с вытянутой мордой, похожая на тех, которых в Древнем Египте считали божественными. Ее красота и благородная грация подчеркивалась бархатным, черным же воротником с пышными рюшами, унизанными жемчужинами (уж не знаю, искусственными или натуральными). Никакого ошейника и, тем более, поводка, у кошки не было. Она просто стояла на мужчине и так ехала, спокойно щуря свои огненно-золотые глаза.
Поезд подошел к станции «Автово», мужчина с кошкой вышел. Но он не разогнулся, не взял ее на руки! Нет, он так и пошел по платформе к лестнице – сложенный пополам, почти не поднимая головы и еле переставляя ноги, в которые все так же упирался руками. Божественная кошка плавно колебалась, стоя на нем и не делая ни одной попытки соскочить, – как восточная королева на носилках, несомых рабами.
Весь вагон провожал его потрясенными взглядами. Мужчина как бы ничего не замечал – так и скрылся у нас из виду. Модная дама рядом со мной презрительно так процедила: «Надо же до такого дойти…» А мне вдруг стало очень хорошо и тепло на душе, и почему-то подумалось: «За таких мужчин девчонки могут спокойно выходить замуж…». Ведь тот, кто умеет так любить свою кошку, никогда не обидит любимую женщину…
– Надеюсь, Олечка все-таки не за него выйдет… – поджала губы Татьяна. – И ты не вздумай ей мозги на эту тему пудрить, а то, действительно… Еще послушает старшего брата и выскочит за нищего кошатника. Наш папа тоже любит Розу. И тоже за ухом ей умеет чесать, – она сверкнула глазами на умиротворенного Макса. – Только он еще и головой умеет работать.
– Он даже платья тебе и мне сам покупает! – звонко и гордо крикнула вдруг Олечка.
– Я расскажу, – торопливо перебила ее Татьяна, – как мы с мужем однажды приехали сюда, на дачу, без детей – в марте, чтобы прибраться после зимы… И выяснилось, что осенью забыли положить отраву для мышей… А Розу с собой не взяли…
История девятая,
Никто не любит мышей. Терпимо к ним относятся только сугубо городские люди, видевшие их милыми серыми пушистиками на картинках. А на даче, например, это сущее бедствие, вы все знаете. И обязательно нужно осенью перед отъездом в город рассыпать для них отраву, иначе, вернувшись, вы обнаружите в доме очень много неприятного – от прогрызенного насквозь шкафа с крупами, до мышиного роддома в комоде с постельными принадлежностями – не говоря уже о помете буквально везде.
Но в сентябре мы уезжали в спешке и яд разложить забыли, за что и были наказаны, приехав весной: мыши буквально оккупировали дом и почти внаглую, чуть не вразвалку, ходили перед нами! А мы еще и оставили кошку в городе – она у нас кашляла перед этим, боялись, как бы второй раз не заболела. Мышиное шуршание и характерный топоток слышались почти постоянно – но вдруг муж нашел на чердаке большую деревянную мышеловку (может, это даже крысоловка была) с внушительным крюком для приманки внутри и захлопывающейся со звуком тюремной двери подъемной решеткой. Я нацепила кусок сыра на крюк и поставила крысоловку в кухне, вышла – и тотчас послышался грохот: ловушка сработала. Мы с мужем бросились проверять: действительно, в прочной толстой клетке с отчаянным писком металась мышь. «Ага! Попалась!» – торжественно провозгласил муж, протягивая руки к мышеловке. Схватить-то он ее схватил – да так и остался, потому что раньше мы думали только о том, как мышь поймать, – а вот что с ней дальше делать – как-то не задумывались. Я поразмыслила немножко и неуверенно предложила: «Давай бросим ее в ведро с водой, а когда потонет, выплеснем в кусты». Так и сделали: перевернули ловушку торцом вниз, отодвинули крышку – и мышь упала в полное ведро. Только она не утонула, а начала шустро нарезать круги по воде, периодически дико бросаясь на борта жестяного ведра в попытках выскочить. Бесполезно. Борта были слишком высоки для нее, а вода холодная… «Стукни ее по голове чем-нибудь…» – еще менее решительно попросила я мужа. «Что я – убийца, что ли?!» – возмутился он. А мышь металась в воде по кругу все быстрее, все отчаянней бросалась на борта, срывалась, царапала жесть коготками, снова кружила в смертном ужасе – и умоляюще поднимала мордочку на нас. Я в жизни не забуду ее вытаращенных черных пуговичек-глазок и торчащих вперед усиков!
Все живое бьется за жизнь до конца… Как мы здесь…
В общем, если до того стоял вопрос, как мышь прикончить, то теперь остро встал другой: как ее спасать? Я зачерпнула животное кастрюлькой и понесла к выходу. «Ты что – с ума сошла – на холод ее выносить! Она же мокрая! Простудится!» – кинулся на меня муж, но поздно – я уже выплеснула мышь на траву. Оба мы увидели, как она пулей рванула обратно к теплому дому… «Будем надеяться, что не успела переохладиться», – удовлетворенно пробормотал муж.
Надеюсь, что та мышь благополучно прожила свой коротенький мышиный век, и совесть наша чиста. По крайней мере, она у нас есть…
Этот рассказ заставил всех смеяться второй раз за вечер.
– Да уж, ну, вы гуманисты, господа! – сказал, просмеявшись, Максим. – На вашем месте я бы… А ведь черт… Действительно… Чеченов валил, и рука не дрожала, особенно как увидел, первые трупы наших ребят с отрезанными… – (Татьяна умоляюще выставила ладони, и Макс осекся.) – Короче, не помню за собой никакой сентиментальности. А вот мышь в такой ситуации – не знаю, смог бы прикончить, или нет.