— Что-то обычно тебя это не смущает, — хихикает Зандли.

— Меня вообще мало что смущает, — злобно фыркает Рид, разминая пальцы и представляя, как держит кого-то ими за шею.

— Да проще угадать, — ворчит Салим.

Ему возражает Боргес:

— Четыре лимба по две цифры — это… сто миллионов комбинаций. Чего-то ни фига не проще.

— Мы чего-то не знаем о твоих скрытых талантах? — с любопытством тянет Зандли.

— Ладно. Ладно! — вскидывается Рид, надевая стетоскоп обратно. — Я попробую. Только заткнитесь.

Когда у него наконец получается, проходит где-то полчаса. За это время Рид, кажется, научился определять щелчки любой тональности, от ля минор до ре-диез мажор. А ему всегда говорили, что у него нет слуха, пф!

Последний щелчок раздается, как только напротив пина встает цифра два.

— Пять, восемь, ноль, три, девять, один, два, два! — с победным воплем оповещает всех.

Вместо аплодисментов доносится:

— Ну! Открывай!

— И-и-и-и… — бормочет Рид и распахивает тяжелую бронированную крышку.

— Ну? — нетерпеливо спрашивает Салим.

Рид откидывается на сиденье. Он, конечно, не верит в судьбу, но иногда это становится очевидным.

— Рид! — раздраженно гаркает Салим.

Судьба его ненавидит.

— Да ничего тут нет, отстань, — расстроенно отвечает Рид, ощупывая тканевую подкладку чемодана рукой.

— Бро, не отчаивайся, — низким голосом журчит Боргес. — В следующий раз повезет!

Рид душевным (похожим на простывший) голосом отвечает: