— В самом ярко выраженном, который ты можешь себе представить.

Ага, то есть «ты плохой, и если ты появишься в моей стране, то твой труп не найдут даже в Китайском море».

— Басир ненавидит Карла.

Вопрос «почему?» можно не задавать: он и без того витает в воздухе. И епископ на него отвечает:

— В шестидесятых мы с Басиром отсидели из-за него почти двадцать пять лет. В «Гитараме».

Рид ничего не может с собой поделать: вздрагивает и моргает, глядя на лицо Эчизена.

Он знает, что тот сидел, но про «Гитараму» слышит впервые. Боргес, отбывавший срок в «Райкерсе», иногда мрачно шутил насчет таких тюрем: «В моей жизни все четко, пока я не загремел в “Гитараму” или “Карандиру”». «Гитарама» — ад на земле, где заключенные жрут друг друга, чтобы выжить, трупы не убирают неделями и не хватает не то что кроватей — даже места, чтобы лечь. Люди вынуждены круглосуточно стоять, пока ноги у них не начинают гнить.

— Вы сидели в «Гитараме»? — переспрашивает он, стараясь говорить серьезно. — Двадцать пять лет?

Эчизен улыбается — Рид думает, что, отсиди он в подобном месте хотя бы пару суток, совсем разучился бы это делать, — и легкомысленно машет рукой:

— Сбежал при бунте в девяносто первом и угодил сюда. Басира выпустили на несколько лет раньше — думаю, кто-то из его сообщников заплатил огромные деньги, чтобы это провернуть. У меня в ту пору денег не было вообще.

— Как вы там оказались?

— Очень долго объяснять, — качает головой Эчизен. — Крупное дело, высокие ставки, а Басир был пылок и неосмотрителен. — Он издал смешок. — Тем не менее он-то считает, что Карлу просто нужен был кто-то, кого можно было отдать на заклание.

— А вы? — уточняет Рид.

— А я… Ну, скажем так, мы с Карлом решили, что ради того куша, который нам светил, отсидка одного из нас — не самая большая потеря. Естественно, я не хотел проходить через такое, — признается он достаточно легко. — Но зато посмотри, что у меня есть сейчас.

— Вы с Карлом решили?

— Ну, конечно, в большей степени так просто получилось. Вариантов тогда было не особо много. Карлу пришлось выбирать, кем пожертвовать, он сбежал с деньгами, а нас с Басиром схватила полиция Руанды.

— И после этого, — не верит Рид, — после того как вы четверть века провели там, он приезжает в Джакарту… И вы с ним решаете открыть магазинчик денег? После того как он вас сдал? Что за херня? Вы не похожи на святого, простите уж за каламбур, ваше преосвященство. Да вы должны были первым делом взять Басира под ручку и вместе посадить Гринберга в яму со скорпионами!

— Все не так, как выглядит на первый взгляд, Эйдан. — Эчизен задумчиво чешет локоть. Это его старая привычка, и сейчас Риду начинает казаться, что под рукавом рясы может прятаться огромный уродливый шрам. — Они никогда не были друзьями. Мы с Карлом — да, а у них не сложилось с самого начала. И меня Карл не планировал подставлять.

— Ну да, — зло хмыкает Рид.

— Я приехал в Джакарту практически голым, сойдя с корабля руандийцев. Как ты думаешь, на чьи деньги строилась эта церковь? На чьи деньги я набирал людей? А кто, по-твоему, оплатил операцию, чтобы я снова мог ходить? — Эчизен посмеивается. — Не воображай себе лишнего, мальчик. Карл не предавал меня, а я не предавал его. В любом плане могут быть сбои.